Сегодня увожаемый человек подарил вот такое фото
ЕРЕМЕНКО отправили на лечения в Цкалтубо(Грузия)прямо с поля боя в 1943 году.
Еременко Андрей Иванович - Маршал Советского Союза
Награды - пять орденов Ленина, четыре ордена Красного Знамени, три ордена Суворова 1-й степени, орден Кутузова 1-й степени .
ЕРЕМЕНКО отправили на лечения в Цкалтубо(Грузия)прямо с поля боя в 1943 году.
Ранения:
31 августа 1914 г. в бою на Туркоцинских высотах – ранение в грудь навылет через легкое.
13 сентября 1941 г. на Брянском фронте – тяжелое ранение в ногу и плечо.
20 января 1942 г. вблизи г. Торопец – тяжелое ранение с переломом обеих костей голени правой ноги.
Апрель 1944 г. под г. Алуштой – легкое ранение в ногу.
Умер 19 ноября 1970 г. Похоронен в Москве на Красной площади у Кремлевской стены.
Фото сделано в Цкалтубо,вот воспоминания Еременко.-
Еще к концу декабря 1942 года, когда заканчивался разгром группировки Манштейна, мое здоровье резко ухудшилось.
Читатель, наверное, помнит, что прибыл я в Сталинград с незажившими еще ранами, пообещав лечившему меня профессору Когану строго соблюдать предписанный мне режим. Едва ли стоит говорить, что никакой режим в условиях Сталинграда соблюдать было невозможно. Раны на ноге не только не зажили за это время, но [496] еще больше разболелись. К началу февраля, продержавшись на ногах более шести месяцев, я окончательно вышел из строя. Требовалось немедленное стационарное лечение. Было очень досадно оставлять командование перед взятием Ростова, когда завязались бои на его ближних подступах.
Ставка Верховного Главнокомандования, и прежде всего И. В. Сталин, не знали о состоянии моего здоровья, так как я всячески стремился скрыть это не только от Ставки, но и от близких мне по службе генералов и офицеров. Люди, правда, видели, что я прихрамывал и ходил опираясь на палку, но всем своим поведением, и прежде всего подвижностью, я всегда давал понять, что мое ранение ни в коей мере не затрудняет исполнение мною служебных обязанностей. Теперь же я вынужден был доложить Ставке все, что называется, начистоту, так как чувствовал, что мое состояние может в какой-то степени сказаться на успешности управления войсками. И. В. Сталин сказал мне тогда, что считает смену командующих в весьма напряженный момент операции делом нежелательным. И я, наверное, вынужден был бы остаться, если бы как-то в конце января на командном пункте фронта в Большой Мартыновке Никита Сергеевич не оказался случайно свидетелем одной из процедур, которым меня в последнее время подвергали врачи. До этого Никита Сергеевич тоже не все знал о моем состоянии.
В последующие дни он летал в Москву. Будучи на приеме у И. В Сталина, он доложил ему о моем состоянии. В результате этого было получено распоряжение Ставки о моей отправке на лечение в Цхалтубо. Помню, по возвращении из Москвы Никита Сергеевич говорил мне: «Поедешь, подлечишься, нечего оставаться до завершения Ростовской операции, впереди еще много дел, нашей армии не один Ростов у немцев брать нужно, останется еще множество городов и у нас в России, и в Польше, и в Чехословакии, и в самой Германии. Здоровье вернешь — принесешь больше пользы».
Простились мы очень тепло: расцеловались и крепко обнялись. Никита Сергеевич проводил меня. Машина тронулась. Незаметно для окружающих я смахнул слезу. Трудно было расставаться с войсками, с фронтовыми товарищами, с которыми довелось пережить столько тяжелых [497] невзгод, а затем радость победы, первой полной победы над врагом за эту войну. Особенно тяжело было расставаться с Никитой Сергеевичем. Работая с ним рука об руку в течение шести месяцев, мы стали настоящими боевыми друзьями. Дружба эта закалилась в дни тяжелых боевых буден Сталинградской битвы, события, которое едва ли можно пережить дважды в жизни.
Нельзя забыть никогда этого поистине исторического полугодия.
Никита Сергеевич постоянно справлялся о моем здоровье, когда я находился на излечении. Одна из его телеграмм сохранилась у меня, приведу ее здесь.
«Генштаб РККА
Генерал-полковнику Антонову
12.4.43 г.
Посылаю через Вас письмо генерал-полковнику т. Еременко А. И. Адрес тов. Еременко я не знаю, а поэтому убедительно прошу Вас переслать это письмо тов. Еременко.
Н. Хрущев».
Вот это короткое, но теплое письмо:
«Дорогой Андрей Иванович! Хотелось бы узнать, каково состояние Вашего здоровья, как протекает лечение? Каково Ваше самочувствие? Писать мне можно на «долину».
Желаю Вам быстрого выздоровления и как старому солдату скорого возвращения в строй.
До свидания.
Н. Хрущев».
ЕРЕМЕНКО отправили на лечения в Цкалтубо(Грузия)прямо с поля боя в 1943 году.
Еременко Андрей Иванович - Маршал Советского Союза
Награды - пять орденов Ленина, четыре ордена Красного Знамени, три ордена Суворова 1-й степени, орден Кутузова 1-й степени .
ЕРЕМЕНКО отправили на лечения в Цкалтубо(Грузия)прямо с поля боя в 1943 году.
Ранения:
31 августа 1914 г. в бою на Туркоцинских высотах – ранение в грудь навылет через легкое.
13 сентября 1941 г. на Брянском фронте – тяжелое ранение в ногу и плечо.
20 января 1942 г. вблизи г. Торопец – тяжелое ранение с переломом обеих костей голени правой ноги.
Апрель 1944 г. под г. Алуштой – легкое ранение в ногу.
Умер 19 ноября 1970 г. Похоронен в Москве на Красной площади у Кремлевской стены.
Фото сделано в Цкалтубо,вот воспоминания Еременко.-
Еще к концу декабря 1942 года, когда заканчивался разгром группировки Манштейна, мое здоровье резко ухудшилось.
Читатель, наверное, помнит, что прибыл я в Сталинград с незажившими еще ранами, пообещав лечившему меня профессору Когану строго соблюдать предписанный мне режим. Едва ли стоит говорить, что никакой режим в условиях Сталинграда соблюдать было невозможно. Раны на ноге не только не зажили за это время, но [496] еще больше разболелись. К началу февраля, продержавшись на ногах более шести месяцев, я окончательно вышел из строя. Требовалось немедленное стационарное лечение. Было очень досадно оставлять командование перед взятием Ростова, когда завязались бои на его ближних подступах.
Ставка Верховного Главнокомандования, и прежде всего И. В. Сталин, не знали о состоянии моего здоровья, так как я всячески стремился скрыть это не только от Ставки, но и от близких мне по службе генералов и офицеров. Люди, правда, видели, что я прихрамывал и ходил опираясь на палку, но всем своим поведением, и прежде всего подвижностью, я всегда давал понять, что мое ранение ни в коей мере не затрудняет исполнение мною служебных обязанностей. Теперь же я вынужден был доложить Ставке все, что называется, начистоту, так как чувствовал, что мое состояние может в какой-то степени сказаться на успешности управления войсками. И. В. Сталин сказал мне тогда, что считает смену командующих в весьма напряженный момент операции делом нежелательным. И я, наверное, вынужден был бы остаться, если бы как-то в конце января на командном пункте фронта в Большой Мартыновке Никита Сергеевич не оказался случайно свидетелем одной из процедур, которым меня в последнее время подвергали врачи. До этого Никита Сергеевич тоже не все знал о моем состоянии.
В последующие дни он летал в Москву. Будучи на приеме у И. В Сталина, он доложил ему о моем состоянии. В результате этого было получено распоряжение Ставки о моей отправке на лечение в Цхалтубо. Помню, по возвращении из Москвы Никита Сергеевич говорил мне: «Поедешь, подлечишься, нечего оставаться до завершения Ростовской операции, впереди еще много дел, нашей армии не один Ростов у немцев брать нужно, останется еще множество городов и у нас в России, и в Польше, и в Чехословакии, и в самой Германии. Здоровье вернешь — принесешь больше пользы».
Простились мы очень тепло: расцеловались и крепко обнялись. Никита Сергеевич проводил меня. Машина тронулась. Незаметно для окружающих я смахнул слезу. Трудно было расставаться с войсками, с фронтовыми товарищами, с которыми довелось пережить столько тяжелых [497] невзгод, а затем радость победы, первой полной победы над врагом за эту войну. Особенно тяжело было расставаться с Никитой Сергеевичем. Работая с ним рука об руку в течение шести месяцев, мы стали настоящими боевыми друзьями. Дружба эта закалилась в дни тяжелых боевых буден Сталинградской битвы, события, которое едва ли можно пережить дважды в жизни.
Нельзя забыть никогда этого поистине исторического полугодия.
Никита Сергеевич постоянно справлялся о моем здоровье, когда я находился на излечении. Одна из его телеграмм сохранилась у меня, приведу ее здесь.
«Генштаб РККА
Генерал-полковнику Антонову
12.4.43 г.
Посылаю через Вас письмо генерал-полковнику т. Еременко А. И. Адрес тов. Еременко я не знаю, а поэтому убедительно прошу Вас переслать это письмо тов. Еременко.
Н. Хрущев».
Вот это короткое, но теплое письмо:
«Дорогой Андрей Иванович! Хотелось бы узнать, каково состояние Вашего здоровья, как протекает лечение? Каково Ваше самочувствие? Писать мне можно на «долину».
Желаю Вам быстрого выздоровления и как старому солдату скорого возвращения в строй.
До свидания.
Н. Хрущев».
