КРАСНОЕ ЗНАМЯ ЗА ВОИНСКУЮ ДОБЛЕСТЬ
- Автор темы monstr
- Дата начала
Igor Ostapenko
Участник АК
неврученки из банка ?
Андрей Пустоваров
Супер-Модератор
Вложения
Пражанин
Местный
- Регистрация
- 2 Фев 2012
- Сообщения
- 1,245
- Реакции
- 0
"МАРШАЛ ЧОЙБАЛСАН"
Крейсер лежал на рейде, как большое серое привязанное животное. День
догорал. На крейсере сдавалась вахта. Старый лейтенант сдавал молодому
лейтенанту. Впереди было воскресенье, и капитан улыбался. Его ждали
любовь и жаркое.
- Ну, салага, - сказал он лейтенанту, направляясь к поспеднему на
сегодня катеру, - смотри, не позорь меня, служи, как пудель. Тебе
служить еще, как медному котелку. Ох, - капитан закатил глаза и
вздохнул, - если бы все сначала и я опять лейтенант, повесился бы.
- Да, совсем забыл, - вспомнил он уже на трапе, - завтра не забудь
организовать встречу "маршала Чойбалсана".
"Маршалом Чойбалсаном" на Тихоокеанском флоте называли баранину из
Монголии. Ее подвозила портовая шаланда. Молодой лейтенант о таком
названии баранины не знал.
- Не беспокойтесь, - кричал он капитану на отходящий катер, - все
будет нормально.
После того как катер отошел, лейтенант прозрел.
- Чего ж я стою? Скоро ж драть начнут. Надо начальство завязать на
это дело, маршал прибывает.
К счастью, лейтенант был начисто лишен изнеженности и
впечатлительности. Это был крепкий троечник, только что из училища и
сразу же сдавший на самостоятельное управление. Его не жрал с хвоста
комплекс неполноценности. Наоборот, в компенсацию за такие условные
потери, как изнеженность и впечатлительность, он был с избытком
награжден решительностью. Такие нужны на флоте: суровые и решительные,
творцы нового тактического опыта, влюбленные в железо и море.
Именно решительность избавила лейтенанта от разбрасывания фекалий
пропеллерными движениями копчика в первый же момент поступления такой
лихой вводной о маршале Чойбалсане. Вводную нужно было отдать, и
лейтенант отправился к старпому.
- Разрешите? - втиснулся он в дверь.
- Да, - старпом был, как ни странно, трезв. - Ну? - воззрился он на
мнущегося лейтенанта.
Услышав о завтрашнем посещении корабля маршалом Чойбапсаном, старпом
на мгновение почувствовал во рту залах горького миндаля.
- Лейтенант, - скривился он, - ты когда говоришь что-нибудь, ты
думай, о чем ты только что сказал. У меня такое чувство... что ты
когда-нибудь укараулишь меня со спущенными штанами в районе унитаза и
объявишь, вот с такой же счастливой рожей, войну Японии. Я укакаюсь
когда-нибудь от ваших вводных, товарищ лейтенант.
- Товарищ капитан второго ранга, - заспешил лейтенант, - я здесь ни
при чем, по вахте передали, с берега передали, - присочинил он.
- Кто передал?
- По вахте...
- Кто с берега передал?
Притертый к стенке лейтенант мечтал уйти невредимым.
- Командир... видимо... - выдавил он.
- Хе, - видимо, - хмыкнул старпом.
"Вот командир, - подумал он, - салага, сынок с мохнатой лапой, вот
так всегда: исподтишка позвонит, и на крыло. Все я, все везде я. А
награды? Одних выговоров семь штук. Так, ладно".
Старпом сидел в старпомах уже семь лет и был по крайней мере на пять
лет старше командира.
"Чойбалсан же умер", - подумал старпом.
"Черт их знает в этой Монголии, - подумал он еще, - сколько у них там
этих Чойбалсанов".
- Так, ладно, - принял он волевое решение, - большая приборка по
подготовке к встрече. Завтра на подъеме флага форма два. Офицеры в белых
манишках и с кортиками. Всех наших "албанцев" сейчас расставить, понял?
Кровь из носа! Я сейчас буду. Красить, красить, красить, понял? Если что
найду, размножалки оборву.
Дежурный исчез, а старпом отправился обрадовать зама. Он представил
себе физиономию зама и улыбнулся. Старпом любил нагадить заму прямо на
праздничное настроение.
"Сейчас он у меня лозунг родит", - радовался старпом. Собственные
мучения представлялись ему теперь мелочью по сравнению с муками зама.
Старпом толкнул дверь, зам сидел спиной к двери и писал.
"Бумагу пачкает, речью исходит, - с удовольствием отметил старпом, -
сейчас он у меня напряжется".
- Сергеич, - начал он прямо в острый замовский затылок, - дышите
глубже, вы взволнованы. Сейчас я тебя обрадую. Только что с берега
передали. К нам завтра на борт прибывает маршал Чойбалсан со своей
сворой. Так что пишите лозунги о дружбе между нашими флотами.
Кстати,
твои "козлы" умеют играть монгольский гимн?
"Козлами" старпом называл корабельный духовой оркестр.
С лица зама немедленно сползло вдохновение, уступив место обычному
выражению. Он вскочил, заметался, засуетился и опрокинул стул. Старпом
физически ощущал, как на его незаживающие раны каплет бальзам.
- Я в политотдел, - попал наконец в дверь зам. - Михалыч, - кричал он
уже на бегу, - собери этих "козлов", пусть гимн вспоминают.
Зам прыгнул в катер и уплыл, помогая руками.
Через несколько минут взъерошенный оркестр на юте уже пытался сыграть
монгольский гимн на память. Выходило плохо, что-то среднее между вальсом
"Амурские волны" и "На сопках Маньчжурии". На корабле тем временем
поднялась кутерьма. Мыли, драили, прятали грязь и сверху красили,
красили, красили. Старпом был везде. Он ходил, нагибался, нюхал воздух,
обещал всем все оборвать, выгребал мусор крючком из труднодоступных мест
и тыкал носом
Зам вернулся с лозунгами и гимном. Всю ночь оркестр разучивал его.
Утром корабль сиял. За одну ночь сделали то, что не могли сделать за
месяц.
На подъем флага построились в белых форменках. Офицеры - в кортиках
Вошедший на палубу командир не узнал свою палубу.
- Товарищ командир, - доложил старпом, маскируя торжество
равнодушием, - корабль к встрече маршала Чойбалсана готов.
Старпом застыл с таким видом, будто он через день встречает
какого-нибудь Чойбалсана. Командир, с поднятой кверху рукой, секунд
десять изучал довольное лицо старпома.
- Старпом, какой к такой-то матери Чойбалсан? Вы что, совсем уже, что
ли? Распустить всех, и по распорядку дня.
В эту минуту на корабль прибыли два представителя из политуправления
для оказания помощи по встрече маршала Чойбалсана. У командира вмиг
отпали все сомнения. Он бросился в катер и умчался к командующему.
- Товарищ командующий, - ворвался он к начальству, - ну что я всегда
последним узнаю? Сейчас ко мне прибывает Чойбалсан со своей сворой, а я
вообще как белый лист бумаги. Эти... из политуправления уже
прискакали... Что же это такое, товарищ командующий?
- Не волнуйся сейчас разберемся... Какой Чойбалсан? - подскочил в
кресле командующий.
Через пять минут белый катер командующего, задрав нос, уже мчался на
всех парах к крейсеру. По дороге он обогнал шлепающую пьяным галсом в
том же направлении портовую шаланду.
Старпом увидел подлетающий катер и оглянулся вокруг с плакатным
лицом. Вот едут, наступил его час.
"Все время я, - застонал он про себя, - вот где этот недоносок? Кто
сейчас этого члена монгольского встречать будет? Опять я?"
- Играй, - махнул он "козлам", и "козлы" задудели. Вместо
"захождения" они сыграли подходящему катеру командующего гимн Монголии.
- Что это? - спросил командующий у командира крейсера.
- А.. Чойбалсан уже на борту... видимо, - обреченно ответил тот.
Винтом по трапу, и командующий на палубе.
- Где Чойбалсан?
Шагнувший к нему дрожащий от нетерпения старпом едва сдержался, чтобы
не сказать что-нибудь монгольское.
Недоумение еще висело над палубой, когда из-за борта послышалось
тоном, равняющим испанского гранда с портовой сукой:
- Эй, на крейсере, принимай "Чойбалсана".
И на помытое тело крейсера полетели куски потной баранины. Шаланда
встала под разгрузку.
Крейсер лежал на рейде, как большое серое привязанное животное. День
догорал. На крейсере сдавалась вахта. Старый лейтенант сдавал молодому
лейтенанту. Впереди было воскресенье, и капитан улыбался. Его ждали
любовь и жаркое.
- Ну, салага, - сказал он лейтенанту, направляясь к поспеднему на
сегодня катеру, - смотри, не позорь меня, служи, как пудель. Тебе
служить еще, как медному котелку. Ох, - капитан закатил глаза и
вздохнул, - если бы все сначала и я опять лейтенант, повесился бы.
- Да, совсем забыл, - вспомнил он уже на трапе, - завтра не забудь
организовать встречу "маршала Чойбалсана".
"Маршалом Чойбалсаном" на Тихоокеанском флоте называли баранину из
Монголии. Ее подвозила портовая шаланда. Молодой лейтенант о таком
названии баранины не знал.
- Не беспокойтесь, - кричал он капитану на отходящий катер, - все
будет нормально.
После того как катер отошел, лейтенант прозрел.
- Чего ж я стою? Скоро ж драть начнут. Надо начальство завязать на
это дело, маршал прибывает.
К счастью, лейтенант был начисто лишен изнеженности и
впечатлительности. Это был крепкий троечник, только что из училища и
сразу же сдавший на самостоятельное управление. Его не жрал с хвоста
комплекс неполноценности. Наоборот, в компенсацию за такие условные
потери, как изнеженность и впечатлительность, он был с избытком
награжден решительностью. Такие нужны на флоте: суровые и решительные,
творцы нового тактического опыта, влюбленные в железо и море.
Именно решительность избавила лейтенанта от разбрасывания фекалий
пропеллерными движениями копчика в первый же момент поступления такой
лихой вводной о маршале Чойбалсане. Вводную нужно было отдать, и
лейтенант отправился к старпому.
- Разрешите? - втиснулся он в дверь.
- Да, - старпом был, как ни странно, трезв. - Ну? - воззрился он на
мнущегося лейтенанта.
Услышав о завтрашнем посещении корабля маршалом Чойбапсаном, старпом
на мгновение почувствовал во рту залах горького миндаля.
- Лейтенант, - скривился он, - ты когда говоришь что-нибудь, ты
думай, о чем ты только что сказал. У меня такое чувство... что ты
когда-нибудь укараулишь меня со спущенными штанами в районе унитаза и
объявишь, вот с такой же счастливой рожей, войну Японии. Я укакаюсь
когда-нибудь от ваших вводных, товарищ лейтенант.
- Товарищ капитан второго ранга, - заспешил лейтенант, - я здесь ни
при чем, по вахте передали, с берега передали, - присочинил он.
- Кто передал?
- По вахте...
- Кто с берега передал?
Притертый к стенке лейтенант мечтал уйти невредимым.
- Командир... видимо... - выдавил он.
- Хе, - видимо, - хмыкнул старпом.
"Вот командир, - подумал он, - салага, сынок с мохнатой лапой, вот
так всегда: исподтишка позвонит, и на крыло. Все я, все везде я. А
награды? Одних выговоров семь штук. Так, ладно".
Старпом сидел в старпомах уже семь лет и был по крайней мере на пять
лет старше командира.
"Чойбалсан же умер", - подумал старпом.
"Черт их знает в этой Монголии, - подумал он еще, - сколько у них там
этих Чойбалсанов".
- Так, ладно, - принял он волевое решение, - большая приборка по
подготовке к встрече. Завтра на подъеме флага форма два. Офицеры в белых
манишках и с кортиками. Всех наших "албанцев" сейчас расставить, понял?
Кровь из носа! Я сейчас буду. Красить, красить, красить, понял? Если что
найду, размножалки оборву.
Дежурный исчез, а старпом отправился обрадовать зама. Он представил
себе физиономию зама и улыбнулся. Старпом любил нагадить заму прямо на
праздничное настроение.
"Сейчас он у меня лозунг родит", - радовался старпом. Собственные
мучения представлялись ему теперь мелочью по сравнению с муками зама.
Старпом толкнул дверь, зам сидел спиной к двери и писал.
"Бумагу пачкает, речью исходит, - с удовольствием отметил старпом, -
сейчас он у меня напряжется".
- Сергеич, - начал он прямо в острый замовский затылок, - дышите
глубже, вы взволнованы. Сейчас я тебя обрадую. Только что с берега
передали. К нам завтра на борт прибывает маршал Чойбалсан со своей
сворой. Так что пишите лозунги о дружбе между нашими флотами.
Кстати,твои "козлы" умеют играть монгольский гимн?
"Козлами" старпом называл корабельный духовой оркестр.
С лица зама немедленно сползло вдохновение, уступив место обычному
выражению. Он вскочил, заметался, засуетился и опрокинул стул. Старпом
физически ощущал, как на его незаживающие раны каплет бальзам.
- Я в политотдел, - попал наконец в дверь зам. - Михалыч, - кричал он
уже на бегу, - собери этих "козлов", пусть гимн вспоминают.
Зам прыгнул в катер и уплыл, помогая руками.
Через несколько минут взъерошенный оркестр на юте уже пытался сыграть
монгольский гимн на память. Выходило плохо, что-то среднее между вальсом
"Амурские волны" и "На сопках Маньчжурии". На корабле тем временем
поднялась кутерьма. Мыли, драили, прятали грязь и сверху красили,
красили, красили. Старпом был везде. Он ходил, нагибался, нюхал воздух,
обещал всем все оборвать, выгребал мусор крючком из труднодоступных мест
и тыкал носом
Зам вернулся с лозунгами и гимном. Всю ночь оркестр разучивал его.
Утром корабль сиял. За одну ночь сделали то, что не могли сделать за
месяц.
На подъем флага построились в белых форменках. Офицеры - в кортиках
Вошедший на палубу командир не узнал свою палубу.
- Товарищ командир, - доложил старпом, маскируя торжество
равнодушием, - корабль к встрече маршала Чойбалсана готов.
Старпом застыл с таким видом, будто он через день встречает
какого-нибудь Чойбалсана. Командир, с поднятой кверху рукой, секунд
десять изучал довольное лицо старпома.
- Старпом, какой к такой-то матери Чойбалсан? Вы что, совсем уже, что
ли? Распустить всех, и по распорядку дня.
В эту минуту на корабль прибыли два представителя из политуправления
для оказания помощи по встрече маршала Чойбалсана. У командира вмиг
отпали все сомнения. Он бросился в катер и умчался к командующему.
- Товарищ командующий, - ворвался он к начальству, - ну что я всегда
последним узнаю? Сейчас ко мне прибывает Чойбалсан со своей сворой, а я
вообще как белый лист бумаги. Эти... из политуправления уже
прискакали... Что же это такое, товарищ командующий?
- Не волнуйся сейчас разберемся... Какой Чойбалсан? - подскочил в
кресле командующий.
Через пять минут белый катер командующего, задрав нос, уже мчался на
всех парах к крейсеру. По дороге он обогнал шлепающую пьяным галсом в
том же направлении портовую шаланду.
Старпом увидел подлетающий катер и оглянулся вокруг с плакатным
лицом. Вот едут, наступил его час.
"Все время я, - застонал он про себя, - вот где этот недоносок? Кто
сейчас этого члена монгольского встречать будет? Опять я?"
- Играй, - махнул он "козлам", и "козлы" задудели. Вместо
"захождения" они сыграли подходящему катеру командующего гимн Монголии.
- Что это? - спросил командующий у командира крейсера.
- А.. Чойбалсан уже на борту... видимо, - обреченно ответил тот.
Винтом по трапу, и командующий на палубе.
- Где Чойбалсан?
Шагнувший к нему дрожащий от нетерпения старпом едва сдержался, чтобы
не сказать что-нибудь монгольское.
Недоумение еще висело над палубой, когда из-за борта послышалось
тоном, равняющим испанского гранда с портовой сукой:
- Эй, на крейсере, принимай "Чойбалсана".
И на помытое тело крейсера полетели куски потной баранины. Шаланда
встала под разгрузку.
Андрей Пустоваров
Супер-Модератор
Igor Ostapenko
Участник АК
Интересно - он старые ордена сдал или они "в тумбочке" остались ?
Я уверен что он не парился по этому вопросу