Критический разбор книги и никогда не существовавшего Kapitänleutnant Nirutaka от Самченко, Б.Юлин. Все наземь! Все на абордаж! // Альманах «Якорь» 1996. № 2
Все наземь! Все на абордаж!
Российский читатель издавна привык верить печатному слову. Верит и ныне - пусть и с некоторой долей скепсиса… В особенности - если титульный лист книги украшен гордым подзаголовком – типа "документы свидетельствуют" или "рассказывает участник событий".
Но документы, как известно, тоже пишутся людьми. И еще несколько сотен лет назад кем-то из великих было подмечено: "никто не врет, как очевидец"... Тем не менее, авторитет мемуарного слова подчас настолько весом, что иной автор пытается выдать свои собственные творения за воспоминания какого-нибудь исторического лица. Даже соглашаясь при этом на скромную роль "издателя" или, скажем, "переводчика". В исторической литературе подобные случаи - не редкость.
В 1905 году в России вышла в снег небольшая брошюра под названием "Акацуки" перед Порт-Артуром". Год назад [1995], в связи с ростом интереса читателей к событиям русско-японской войны, книга была переиздана в Санкт-Петербурге, в серии "Корабли и сражения".
В этой книге немало странного.. Если судить по подзаголовку - "дневник японского морского офицера". Но на русский язык текст переведен не с японского а с... немецкого. Причем, если верить библиотечным каталогам, в Японии такие мемуары не издавались.
Имени автора - "Нирутака"- вы никогда не найдете в офицерских списках Соединенного флота Японской Империи. Псевдоним? Рискнем сделать более смелое предположение: тот, кто укрылся за придуманным именем, не был японским офицером. Вероятно, он был немецким журналистом, и сам от начала до конца написал эту книгу.
В пользу этой версии свидетельствует сам текст "мемуаров". Подробный постраничный анализ этого произведения показывает, что оно написано, во-первых, не очевидцем событий, во-вторых - не японцем, а в-третьих, не моряком.
Итак... Опустим первый лист. Ибо он - титульный, а о выходных данных книги мы уже поведали. Начнем наш анализ со второй страницы.
"Недавно в Порт-Артуре был наш шпион... Этот офицер говорит, что русские а не помышляют о войне. Они не делают никаких учений, не стреляют из орудий, и в одном углу верфи стоят сваленные в кучу торпедные суда, на которые в течение нескольких месяцев не ступала нога машиниста и боцмана. Недурной, должно быть, у них вид: очевидно, насквозь проржавела, и котлы лопнут при первом же выходе в море".
Здесь сразу несколько сентенций, изобличающих в авторе человека, далекого от военных дел. Например:
1. "Русские не помышляли о войне", но при этом, почему-то, вся эскадра в конце декабря была переведена на довольствие по нормам военного времени.
2. Учения проводились. Все лето и осень 1903 года. Выходы броненосцев во Владивосток, торпедные стрельбы в Талиенване, контргалсовые стрельбы под Ляотешанем... Конечно, Адмиралтейство выделяло недостаточно средств на дальние практические плавания, многие корабли подолгу отстаивались в резерве на внутреннем рейде Артура. Но программу боевой подготовки не смог выполнить до конца лишь "Варяг", трижды за предвоенный год попадавший в ремонт по состоянию ходовых систем.
3. Нирутака (будем уж называть его так, коль скоро подлинное имя неизвестно) пишет о "сваленных в кучу на верфи торпедных судах". Картина художника-абстракциониста - да и только! Начнем с того, что верфи в Порт-Артуре не было как таковой, а был лишь легкий деревянный эллинг для сборки миноносцев. И как, по-вашему, дорогой читатель, можно "свалить в кучу" миноносцы?.. Тем более, если в описываемый господином Нирутакой период артурские "соколы" активно осваивали театр будущих военных действий вокруг Ляотешаня. Кроме единственного, последнего в серии, корабля, находившегося в достройке.
Листаем книгу далее. На третьей странице - всего полтора абзаца текста. Но и здесь есть, на чем остановиться.
"Сыграем ли мы опять вничью, или Микадо действительно примется за дело?.."
Япония - страна традиционного, формального этикета. Для японского моряка Император - "божественный Тенно", и в случае гибели корабля первым делом выносится в шлюпку портрет монарха. Столь фамильярное обращение с именем августейшей особы для японца немыслимо! Как немыслимо в устах его слово "Микадо", употребляемое только европейцами, и вошедшее в обиход из художественной литературы.
На четвертой странице Нирутака повествует о том, как "…мы ходили ночью на разведку к Эллиотовым островам".
Возьмите карту, читатель! И убедитесь, пожалуйста, что такой миноносец, как "Акацуки", добирался бы от своего родного Сасебо до островов Эллиота как минимум часов сорок. Это - в ОДИН конец... Лихой же ночной поход получился у господина Нирутаки!..
"...Мой дядя Хито, который командует теперь "Иватэ"…"
Имя командира крейсера "Иватэ" - Такиотоми Хотэй, капитан 1 ранга. Как "Хито" это не звучит даже в домашнем, уменьшительном варианте...
Откроем шестую страницу. Чудеса продолжаются:
"Сегодня мы сдадим на верфь свои старые торпеды а получим новые..."
Торпеды старого образца имели калибр 356 мм. Новые были крупнее - 457 мм... А. аппараты, судя по тексту, никто менять не собирался... Несчастный "Акацуки"! Сначала его доблестный "командир" заставляет за ночь слетать к Эллиоту и обратно, потом заталкивает в торпедные аппараты то, что в них заведомо не лезет... Кстати "Акацуки" был из числа новых истребителей с 457 мм торпедами, и перед войной торпед не менял.
Но следующая строка, пожалуй, еще удивительнее:
"Из старых 1 торпед [?!] мы уже слишком много стреляли, и на последних учениях многие давали осечку..."
Pardon, это что же? Торпеды много-разового использования, да еще и дающие осечку... Судите сами, читатель о компетентности "офицера", написавшего подобное!
"Я пустил бы себе пулю в лоб!.."
Согласитесь - типично европейский способ свести счеты с жизнью. А японскому офицеру-самураю моральный кодекс Бусидо предписывает: если уж покидаешь сей мир добровольно - то посредством харакири...
"Мы получим бронзовые сигары..."
Вот здесь германское происхождение автора "дневника" выдает себя, что называется, с головой. Дело в том, что торпеды в бронзе изготавливала немецкая фирма Шварцкопфа. А японские торпеды, выпускавшиеся по английскому образцу, имели оболочку из тонкой стали... Если для автора торпеда - "бронзовая сигара", значит, он имел дело лишь с торпедами германского образца.
На седьмой странице японцы собираются в боевой поход к стенам Порт-Артура:
"Контр-миноносец взял на буксир остальные миноносцы..."
Автор явно щеголяет терминами. А между тем, в боевом выходе в ночь на 9 февраля все миноносцы были "контр-..." Это были однотипные корабли, которые международная классификация именует "истребителями". С какой стати одному из них брать на буксир и тащить на себе остальных, тем более, что в составе эскадры - 18 вымпелов?..
Опустим несколько мелких неточностей - иначе рецензия выйдет объемнее самой книги. Но на тринадцатой странице остановимся чуть подробнее. Здесь описан бой. Первый бой у стен Порт-Артура.
"Ярко светил огонь маяка..."
По свидетельству вице-адмирала О.В.Старка, в ту ночь русская эскадра готовилась к учениям. После развертывания главных сил на внешнем рейде все маяки были погашены. Освещать створ прожекторами и осуществлять световую сигнализацию для находящихся в море русских миноносцев было поручено дежурным крейсерам - "Диане" и "Аскольду".
В книге "Описание военных действий на море в 37-38 г. Мэйдзи" есть эпизод, иллюстрирующий сказанное выше. Официальный японский историк отмечает, что миноносцы двигались в полной темноте, ориентируясь на луч прожектора одного из русских крейсеров. И как только "Диана" - а это была она - убрала свой огонь, миноносцы впали в дезориентацию и столкнулись в строю...
Читаем далее:
"..он решил сию же минуту атаковать "Цесаревича", а мне поручил пустить мину в "Палладу"..."
Анализ условий видимости в ночь на 9 февраля 1904 года под Ляотешанем исключает определение атакующими миноносцами своего противника с точностью до имени. Подбираясь со стороны открытого моря, японцы видели эскадру в виде скопления темных теней на фоне темного гористого берега. Подчас враги даже не могли подсчитать, сколько труб у замеченного корабля.
"Огни "Паллады" была ясно видны..."
Крейсер стоял без огней - как и другие корабли эскадры. Она открыла прожектора, лишь когда раздался первый торпедный взрыв у борта "Ретвизана".
"Расстояние между нами было всего несколько тысяч метров."
В японском флоте - по английскому примеру - принято мерить расстояния в милях и кабельтовых. Метрическая система мер как основная была принята лишь в германском флоте. Только немецкий автор столь естественно и просто мог применить в своей книге измерение расстояний в метрах.