Вот и оригинальный док.
Памятный знак (медаль) противовоздушной обороны Шанхая
- Автор темы ЖД
- Дата начала
Вот и оригинальный док.
cloudy-joe
Местный
Другие награды тоже его? Сильно.
cloudy-joe
Местный
Да, я нашел информацию про него - просто хотел уточнить.
Больше 200 боевых вылетов на Ил-4 во время Великой Отечественной войны.
А летная книжка не сохранилась?
Больше 200 боевых вылетов на Ил-4 во время Великой Отечественной войны.
А летная книжка не сохранилась?
Ща безжалостно разовьём тему 
Очень интересная статья Ольги Буториной
Сегодня отмечается 100-летие Военно-воздушных сил России. К этой знаменательной дате публикую воспоминания советского летчика Алексея Петровича Грачева (1923 - 2011), с которым мой отец Виталий Дмитриевич Омельченко (1926 - 1997) служил в Китае в 1946 - 1952 гг. Отец прослужил в ВВС 37 календарных лет, а Алексей Петрович - 19. Встретились они в 1946 году в в Китае, в г. Дальнем, и на всю жизнь остались самыми близкими друзьями. Служили в 815 полку, в одной эскадрильи. Из семи лет, проведенных в Китае, пять прожили в одной комнате, летали в одном экипаже, Алексей Петрович был пилотом, отец - штурманом. Вместе они принимали участие в операции по противовоздушной обороне Шанхая весной 1950 г.
Приведенная ниже запись была сделана мною в 2007 г. Текст был несколько раз считан и проверен лично Алексеем Петровичем. Все имена собственные и географические названия выверялись по атласу, энциклопедиям и другим открытым источникам. Друзья и товарищи звали отца Виктором, а не Виталием. Под этим именем он фигурирует и в публикуемом рассказе.
Выражаю глубокую благодарность моей коллеге и подруге Юйжун Чен, заведующему отделом Китайского института международных исследований, которая нашла и подарила мне книгу о Даляне с историческими фотографиями. Они публикуются впервые.
Как мы стали летчиками
В 40-м году я окончил десять классов, мне тогда было 17 лет, и в армию меня не взяли. Однажды знакомый парень рассказал, что в военкомате идет набор в авиацию. Он знал, что я всегда хотел в авиацию. Поступить в авиацию я мечтал еще с 1934 года, когда летчики на самолетах Р-5 спасали «челюскинцев». Каманин, Молоков, Леваневский стали первыми героями и Советского Союза. На таких самолетах - на Р-5 – я летал позже.
В сороковом году война еще не началась, но уже было неспокойно. Было принято решение создать кременчугскую школу стрелков-бомбардиров. Еще она называлась штурманская школа. Я прошел комиссию и поехал в Миргород (Полтавская область на Украине), где находилась 15-я учебная эскадрилья. Меня зачислили без экзаменов, потому что тогда большинство ребят заканчивали семь классов, а у меня было 10 классов школы. Так я поступил в авиацию. Срок обучения в штурманской школе составлял 12 месяцев, и в сорок первом году я начал летать. Успел я сделать под Миргородом только три полета. В июне сорок первого года началась война. Через неделю Минск сдали, через две недели нам назначили паковаться.
Дальше я должен был попасть в Чугуевское истребительное училище (город Чугуев под Харьковым). В нем с 1940 года учился, а потом был инструктором будущий прославленный ас Иван Кожедуб [1]. Но немец попер, и нас отправили в Сибирь, в Омское училище. Тогда оно называлось Омская бомбардировочная школа пилотов [2]. Там я пробыл всю войну. Сначала курсантом, потом инструктором. И остался живой. А так бы или грудь в крестах или голова в кустах. Ведь, что такое молодой летчик? Может только взлетать и садиться. Сколько их погибло в войну!
В Сибирь мы ехали через Москву. Везли нас в товарных красных вагонах, в них сделали нары из досок. От Миргорода до Москвы ехали трое или четверо суток. Стояли на Курском вокзале. 21 июля 41-го года – ровно через месяц после начала войны – я видел первый налет немцев на Москву. Аэростаты заграждения, потом зенитный заградительный огонь. Уже к вечеру – сплошные разрывы. Зенитки стреляли, чтобы самолеты не летели. Когда мы уже выехали из города, наш эшелон начали бомбить. Бомбы взрывались рядом.
В Омском училище мы все годы войны прожили в землянках. Выкопанные помещения, в них поставлены нары, а сверху все накрыто крышей. Чтоб в землянку войти, нужно спускаться по ступенькам вниз. Нас было 135 курсантов в одном помещении. Нары стояли в три этажа. Одна дверь на выход. Туалет на улице. Ночью зимой в мороз выбежал, сделал свое дело, заходишь в землянку после свежего воздуха, а там дух стоит – ой-ой-ой. Ведь 135 человек в одном помещении.
Мы не голодали. Другие курсанты похлебку ели, а нас кормили нормально. Мы ж были сталинская авиация. Сталин за авиацией следил, был в курсе всех событий. Помню случай. В ноябре 42-го года, когда немцы стояли под Сталинградом, меня вызвал командир батальона (я тогда был старшим в классном отделении). Он сказал мне отобрать пятерых лучших из 35 учеников. Я написал своих друзей, и мы остались в училище. Остальных из нашего и из других классных отделений (всего человек 300-400) отправили на подготовку в лыжный батальон. Через полтора месяца все курсанты вернулись обратно в Омск. Когда Сталин узнал, что летных курсантов отправили в лыжный батальон, он их всех вернул. Ведь к этому времени мы уже прошли всю теорию и стрелковую подготовку, навигацию знали. Летать толком не летали: то самолеты заберут на фронт, то топливо. Но мы уже были почти летчики. А что такое нового человека подготовить? Сталин хотел, чтоб в стране была авиация. Больше никогда летный состав не трогали. Летать я начал летать в Марьяновке и в Любино.
Витя, Вовка Григоренко и Колька Фадеев были моложе меня. Я 23 года рождения, а они – 26-го. Я вышел из Омского училища летчиком, они же сначала учились в спецшколе, а потом в школе стрелков-бомбардиров, или в школе штурманов. Когда началась война, многие летные школы расформировывали и эвакуировали. В новых местах собирались преподаватели и курсанты из нескольких разных школ. Витя Омельченко из Сталинабада, Вовка Григоренко – одессит, Колька Фадеев из Киева – все они окончили Ташкентскую авиационную школу стрелков-бомбардиров, откуда вышли штурманами. Летать они начинали в Чирчике, в Узбекистане.
После окончания школы Виктор немножко побыл в Сибири, по-моему, в Поздеевке, в Возжаевке [3] в районе Хабаровска. Там стояла наша 221-я бомбардировочная дивизия, которая потом перелетела в Китай. С ней Виктор попал в Китай.
Советские войска приходят в Китай
Во время войны японцы оккупировали Китай. В мае 1945 года, когда кончилась война, японцы из Китая еще не ушли. Через три месяца – в августе – Советский Союз начал боевые действия на Дальнем Востоке [4]. Но часть Китая еще долго оставалась занята войсками.
Третьего сентября сорок пятого года над Дальним прошли летчики. Они почти ничего не делали. Одна эскадрилья на «дугласах» (транспортных самолетах) прилетела, села в Дальнем и заняла город. Японцы никакого сопротивления не оказали. Поэтому война там кончилась быстро. Советские войска остались в Северном Китае, так же, как они остались в Германии, в Венгрии, в Польше. В Китае в это время было две силы: Мао Цзэдун и Чан Кайши. Летом 1946 года между их сторонниками началась гражданская война. Наши войска поддерживали лидера китайский коммунистов - Мао Цзэдуна. Мы помогли его войскам постепенно продвигаться с севера страны в центральные районы, и потом на юг. Часть районов Китая еще долгое время оставалась в руках чанкайшистов. В 1949 году Чан Кайши потерпел поражение в гражданской войне и убежал на остров Формоза (теперь о.Тайвань). 1 октября 1949 года Мао Цзэдун объявил о создании Китайской Народной Республики под управлением коммунистической партии.
В сорок шестом году, летом или осенью мы попали в Дальний [5]. Квантунский полуостров (современное название Ляодунский), где мы стояли, длиной всего сорок пять километров, а от трех – четырех километров (самое узкое место находится в районе Порт-Артура) до пятнадцати. На этом участке, на пятачке было три истребительных дивизии, две бомбардировочные дивизии, одна штурмовая дивизия, множество танковых, пехотных и других частей. Все было забито техникой. Нам рассказывали, что один штурмовой полк, когда не было погоды, сел в Японии на островах.
На полуострове два больших горда: Порт-Артур (в самом конце полуострова) и Дальний. Дальний мало кто знает, хотя он больше Порт-Артура раза в четыре или в пять. Порт-Артур знают еще по старой войне [6]. Дальний – современный, большой город. А Порт-Артур – старинный китайский город, там пагоды, как и в Нанкине.
Кстати, эмигрантов в Дальнем, в Порт-Артуре, было очень много. После победы советской власти все богатенькие ринулись в Маньчжурию. Харбин был почти русский город. С любым китайцем можно было поговорить. Они понимали русский язык, потому что очень много было эмигрантов. Много эмигрантов было и в Мукдене, в Чанчуне, в Цицикаре.
Когда мы приехали в Китай в сорок шестом году, это была беднейшая страна. Все люди были одеты в черные хлопчатобумажные одежды, потому что другого у них не было. У берега океана шесть часов прилив, шесть часов отлив. Когда прилив, ракушки, водоросли прибивает к берегу. А в отлив китайцы стоят и собирают все это. И едят, все что движется. Они были очень бедные. Ко всем русским относились очень хорошо.
Очень интересная статья Ольги Буториной
Советские летчики в Китае 1946 -1952.
Сегодня отмечается 100-летие Военно-воздушных сил России. К этой знаменательной дате публикую воспоминания советского летчика Алексея Петровича Грачева (1923 - 2011), с которым мой отец Виталий Дмитриевич Омельченко (1926 - 1997) служил в Китае в 1946 - 1952 гг. Отец прослужил в ВВС 37 календарных лет, а Алексей Петрович - 19. Встретились они в 1946 году в в Китае, в г. Дальнем, и на всю жизнь остались самыми близкими друзьями. Служили в 815 полку, в одной эскадрильи. Из семи лет, проведенных в Китае, пять прожили в одной комнате, летали в одном экипаже, Алексей Петрович был пилотом, отец - штурманом. Вместе они принимали участие в операции по противовоздушной обороне Шанхая весной 1950 г.
Приведенная ниже запись была сделана мною в 2007 г. Текст был несколько раз считан и проверен лично Алексеем Петровичем. Все имена собственные и географические названия выверялись по атласу, энциклопедиям и другим открытым источникам. Друзья и товарищи звали отца Виктором, а не Виталием. Под этим именем он фигурирует и в публикуемом рассказе.
Выражаю глубокую благодарность моей коллеге и подруге Юйжун Чен, заведующему отделом Китайского института международных исследований, которая нашла и подарила мне книгу о Даляне с историческими фотографиями. Они публикуются впервые.
Как мы стали летчиками
В 40-м году я окончил десять классов, мне тогда было 17 лет, и в армию меня не взяли. Однажды знакомый парень рассказал, что в военкомате идет набор в авиацию. Он знал, что я всегда хотел в авиацию. Поступить в авиацию я мечтал еще с 1934 года, когда летчики на самолетах Р-5 спасали «челюскинцев». Каманин, Молоков, Леваневский стали первыми героями и Советского Союза. На таких самолетах - на Р-5 – я летал позже.
В сороковом году война еще не началась, но уже было неспокойно. Было принято решение создать кременчугскую школу стрелков-бомбардиров. Еще она называлась штурманская школа. Я прошел комиссию и поехал в Миргород (Полтавская область на Украине), где находилась 15-я учебная эскадрилья. Меня зачислили без экзаменов, потому что тогда большинство ребят заканчивали семь классов, а у меня было 10 классов школы. Так я поступил в авиацию. Срок обучения в штурманской школе составлял 12 месяцев, и в сорок первом году я начал летать. Успел я сделать под Миргородом только три полета. В июне сорок первого года началась война. Через неделю Минск сдали, через две недели нам назначили паковаться.
Дальше я должен был попасть в Чугуевское истребительное училище (город Чугуев под Харьковым). В нем с 1940 года учился, а потом был инструктором будущий прославленный ас Иван Кожедуб [1]. Но немец попер, и нас отправили в Сибирь, в Омское училище. Тогда оно называлось Омская бомбардировочная школа пилотов [2]. Там я пробыл всю войну. Сначала курсантом, потом инструктором. И остался живой. А так бы или грудь в крестах или голова в кустах. Ведь, что такое молодой летчик? Может только взлетать и садиться. Сколько их погибло в войну!
В Сибирь мы ехали через Москву. Везли нас в товарных красных вагонах, в них сделали нары из досок. От Миргорода до Москвы ехали трое или четверо суток. Стояли на Курском вокзале. 21 июля 41-го года – ровно через месяц после начала войны – я видел первый налет немцев на Москву. Аэростаты заграждения, потом зенитный заградительный огонь. Уже к вечеру – сплошные разрывы. Зенитки стреляли, чтобы самолеты не летели. Когда мы уже выехали из города, наш эшелон начали бомбить. Бомбы взрывались рядом.
В Омском училище мы все годы войны прожили в землянках. Выкопанные помещения, в них поставлены нары, а сверху все накрыто крышей. Чтоб в землянку войти, нужно спускаться по ступенькам вниз. Нас было 135 курсантов в одном помещении. Нары стояли в три этажа. Одна дверь на выход. Туалет на улице. Ночью зимой в мороз выбежал, сделал свое дело, заходишь в землянку после свежего воздуха, а там дух стоит – ой-ой-ой. Ведь 135 человек в одном помещении.
Мы не голодали. Другие курсанты похлебку ели, а нас кормили нормально. Мы ж были сталинская авиация. Сталин за авиацией следил, был в курсе всех событий. Помню случай. В ноябре 42-го года, когда немцы стояли под Сталинградом, меня вызвал командир батальона (я тогда был старшим в классном отделении). Он сказал мне отобрать пятерых лучших из 35 учеников. Я написал своих друзей, и мы остались в училище. Остальных из нашего и из других классных отделений (всего человек 300-400) отправили на подготовку в лыжный батальон. Через полтора месяца все курсанты вернулись обратно в Омск. Когда Сталин узнал, что летных курсантов отправили в лыжный батальон, он их всех вернул. Ведь к этому времени мы уже прошли всю теорию и стрелковую подготовку, навигацию знали. Летать толком не летали: то самолеты заберут на фронт, то топливо. Но мы уже были почти летчики. А что такое нового человека подготовить? Сталин хотел, чтоб в стране была авиация. Больше никогда летный состав не трогали. Летать я начал летать в Марьяновке и в Любино.
Витя, Вовка Григоренко и Колька Фадеев были моложе меня. Я 23 года рождения, а они – 26-го. Я вышел из Омского училища летчиком, они же сначала учились в спецшколе, а потом в школе стрелков-бомбардиров, или в школе штурманов. Когда началась война, многие летные школы расформировывали и эвакуировали. В новых местах собирались преподаватели и курсанты из нескольких разных школ. Витя Омельченко из Сталинабада, Вовка Григоренко – одессит, Колька Фадеев из Киева – все они окончили Ташкентскую авиационную школу стрелков-бомбардиров, откуда вышли штурманами. Летать они начинали в Чирчике, в Узбекистане.
После окончания школы Виктор немножко побыл в Сибири, по-моему, в Поздеевке, в Возжаевке [3] в районе Хабаровска. Там стояла наша 221-я бомбардировочная дивизия, которая потом перелетела в Китай. С ней Виктор попал в Китай.
Советские войска приходят в Китай
Во время войны японцы оккупировали Китай. В мае 1945 года, когда кончилась война, японцы из Китая еще не ушли. Через три месяца – в августе – Советский Союз начал боевые действия на Дальнем Востоке [4]. Но часть Китая еще долго оставалась занята войсками.
Третьего сентября сорок пятого года над Дальним прошли летчики. Они почти ничего не делали. Одна эскадрилья на «дугласах» (транспортных самолетах) прилетела, села в Дальнем и заняла город. Японцы никакого сопротивления не оказали. Поэтому война там кончилась быстро. Советские войска остались в Северном Китае, так же, как они остались в Германии, в Венгрии, в Польше. В Китае в это время было две силы: Мао Цзэдун и Чан Кайши. Летом 1946 года между их сторонниками началась гражданская война. Наши войска поддерживали лидера китайский коммунистов - Мао Цзэдуна. Мы помогли его войскам постепенно продвигаться с севера страны в центральные районы, и потом на юг. Часть районов Китая еще долгое время оставалась в руках чанкайшистов. В 1949 году Чан Кайши потерпел поражение в гражданской войне и убежал на остров Формоза (теперь о.Тайвань). 1 октября 1949 года Мао Цзэдун объявил о создании Китайской Народной Республики под управлением коммунистической партии.
В сорок шестом году, летом или осенью мы попали в Дальний [5]. Квантунский полуостров (современное название Ляодунский), где мы стояли, длиной всего сорок пять километров, а от трех – четырех километров (самое узкое место находится в районе Порт-Артура) до пятнадцати. На этом участке, на пятачке было три истребительных дивизии, две бомбардировочные дивизии, одна штурмовая дивизия, множество танковых, пехотных и других частей. Все было забито техникой. Нам рассказывали, что один штурмовой полк, когда не было погоды, сел в Японии на островах.
На полуострове два больших горда: Порт-Артур (в самом конце полуострова) и Дальний. Дальний мало кто знает, хотя он больше Порт-Артура раза в четыре или в пять. Порт-Артур знают еще по старой войне [6]. Дальний – современный, большой город. А Порт-Артур – старинный китайский город, там пагоды, как и в Нанкине.
Кстати, эмигрантов в Дальнем, в Порт-Артуре, было очень много. После победы советской власти все богатенькие ринулись в Маньчжурию. Харбин был почти русский город. С любым китайцем можно было поговорить. Они понимали русский язык, потому что очень много было эмигрантов. Много эмигрантов было и в Мукдене, в Чанчуне, в Цицикаре.
Когда мы приехали в Китай в сорок шестом году, это была беднейшая страна. Все люди были одеты в черные хлопчатобумажные одежды, потому что другого у них не было. У берега океана шесть часов прилив, шесть часов отлив. Когда прилив, ракушки, водоросли прибивает к берегу. А в отлив китайцы стоят и собирают все это. И едят, все что движется. Они были очень бедные. Ко всем русским относились очень хорошо.
На Квантунском полуострове
Советскими войсками на Квантунском полуострове (1-й Краснознаменной армией 1-го Дальневосточного фронта) командовал генерал-полковник Белобородов [7]. Позже он стал делегатом XIX съезда КПСС. В армию входила пехота, танковые войска, артиллерия и авиация. Авиационным корпусом командовал генерал-лейтенант Слюсарев, Герой Советского Союза. После него корпусом командовал генерал-майор Никишин. В корпус входила наша 221 бомбардировочная Ленинградская дивизия. Слюсарев принимал участие в боевых действиях в Китае в 1938 году. Командиром нашего 815-го полка был полковник Виктор Иванович Семенов. Там, в этом полку я познакомился с Виктором.
На полуострове было несколько аэродромов. Под Порт-Артуром – Тучэндзы, у нас в Дальнем – Дальний. На аэродроме Инчэнцзы стояли штурмовики. Еще одна бомбардировочная дивизия (сухая, то есть наземная) базировалась в Саньшилипу, там же стояли истребители. Были еще аэродромы в Цзинчжоу и в Дэншахэ.
Наш бомбардировочный полк состоял из бомбардировщиков и штурмовиков. Мы с Виктором в Китае все время летали на бомбардировщиках. А штурмовики – это те самолеты, которые выиграли войну: Ил-2 и Ил-10. Ил-10 – последняя модификация. Штурмовики летали на бреющем полете и обеспечивали пехоту в бою. Поэтому они имели больше всего потерь – низко летали. Их можно было с ружья стрелять. Если истребителям давали за десять сбитых Героя Советского Союза, то штурмовикам давали Героя за 20-30 вылетов. Их больше всего погибло, их истребители били, их стреляли c земли. Как только мотор отказал, штурмовик тыкается в землю.
В Дальнем мы делали то же, что и остальные части. Мы заняли территорию и на ней базировались. Задачи выполняли те же, что и во всех частях, которые находились в Советском Союзе – обыкновенная боевая подготовка.
Солдаты жили в казармах, а офицеры на квартирах. Построение в полку в 8 часов 30 минут. Мы должны были встать примерно в 7 часов, умыться, зарядку сделать, придти в столовую и покушать. Потом взять планшет (это сумка на ремне), в котором были карты и нужные учебники, и придти в полк, где находились солдаты. После того, как солдаты позавтракали, начиналось построение.
Если день учебный (нелетный), то все расходятся по классам. Офицеры ведут занятия: по воздушной подготовке, по стрелковой, по самолету, по двигателю. Если завтра полеты, то идет предполетная подготовка. Ее проводит командир эскадрильи. Собирает всех и рассказывает, по какому маршруту полетим завтра. Например, надо полететь сфотографировать какую-то цель или выйти на полигон, отстреляться в зоне стрельб, потом зайти на посадку. Штурмана прокладывают маршрут, определяют курс, высоту, решают, сколько будет заходов. Все это предполетная подготовка, она идет целый день.
В конце дня командир проводит розыгрыш полетов. Задает любые вопросы. «Иванов, ты взлетел, у тебя на втором развороте отказал двигатель. Твои действия?». Пилот отвечает. Вопрос штурману: «передали, что изменился ветер, а ты уже рассчитал курс, как будешь действовать?» Командир должен удостовериться, что все участники полетов все досконально знают. Личному составу нужно знать все на память. Если на земле ты знаешь на тройку, то в воздухе ты будешь знать на двойку.
Полеты, как правило, начинаются в 6 утра. Как только солнце всходило, мы уже начинали летать. Если ночные полеты, то готовились днем. Приходили на аэродром часов в 6 вечера. С заходом солнца выруливаешь и выполняешь предусмотренное задание.
Обычно полет длился полтора-два часа. Но были и более короткие полеты. Иногда, чтоб потренироваться, выполняли полет по кругу. Взлет, первый разворот, третий, четвертый на четыреста метров, и идешь на посадку. Такой полет занимает примерно 8 – 10 минут.
Есть еще полет в зону. Взлетел, пошел в зону. Допустим, над указанной деревней, на высоте 2500 или 3000 метров нужно сделать два виража, два боевых разворота, две спирали. То есть потренироваться в управлении. Такой полет занимает 25 – 30 минут.
А если маршрутный полет с бомбометанием, то он длится от полутора до двух с половиной часов. Для бомбометания специально делают на земле закрытую территорию, куда никому не разрешается заходить. На земле чертят круг диаметром 100 метров. Пропахивают окружность шириной в метр и засыпают ее белой известью. Посередине крест – чтоб видно было. Штурман бомбит в этот крест. Его задача - попасть в круг диаметром 100 метров.
В одних случаях бомбы попадали точно, в других – не совсем. Бывали случаи, когда бомбы падали за 500-700 метров от намеченной цели. Это сейчас точность бомбометания высокая, при помощи лазерного луча ракетой можно хоть в окно попасть. Тогда все было иначе. Чтобы бросить бомбу, штурману надо было знать, в какую сторону и под каким углом дует ветер, и на основе этого рассчитать линию падения бомбы. Если ветер дует под прямым углом к боевому курсу, бомбу снесет больше, чем в случае, когда ветер дует под острым углом. С высоты 10 тысяч метров бомба летит до земли примерно 40 секунд. Она пересекает разные воздушные слои. На восьми тысячах метров ветры могут дуть в одну сторону, а на двух тысячах – в другую. Поэтому попасть в заданную точку даже при хорошем расчете совсем не просто. В Дальнем мы в основном бомбили цели на полигонах, оборудованных на безлюдных прибрежных островах.
В Иркутск за новыми самолетами
В училище я летал на пикирующем бомбардировщике П-2. Во время войны наша 221-я бомбардировочная дивизия летала на дальних бомбардировщиках ДБ-3ф. Этот самолет также назывался Ил-4. В конце войны дивизия переучилась на Ту-2. И когда я приехал после училища в Китай, все уже там летали на Ту-2. Это поршневой самолет, на реактивные мы пересели позже, уже в Забайкалье. Я был летчик, а Виктор – штурман. Штурману безразлично, на каком самолете лететь: он занимается прокладкой маршрута, бомбометанием. Штурман осваивает только бомбардировочное оборудование, а летчику надо освоить новую технику. Переучиваться на новый самолет мне уже было не в новинку: я раньше уже летал на Р-5, на СБ, на Ли-2. Несколько полетов, и все пошло.
Как-то пришла команда полететь в Иркутск и получить новые, модернизированные самолеты Ту-2. В Иркутск нас повезли на «Дугласах». «Дуглас» - американский транспортный самолет примерно на 18 – 20 пассажиров. У нас этот самолет назывался Ли-2. Наш русский конструктор Сикорский во время гражданской войны ушел за границу и там построил этот хороший самолет. А в Советском Союзе по его образцу сделали транспортный самолет Ли-2. До реактивных самолетов транспортные самолеты были только «Дуглас». Это поршневой самолет, он летит полтора-два часа и садится на дозаправку. На нем было два двигателя, такие же, как на Ту-2.
Мы полетели в Иркутск за новыми, усовершенствованными самолетами Ту-2. В новых самолетах была удобнее кабина, шире обзор, и вместо трех лопастей – четыре. Экипаж Ту-2 состоял из четырех человек: летчик, штурман, стрелок и радист. Летчик и штурман сидят в передней кабине. Стрелок-радист сидит в задней кабине, она находилась в фюзеляже ближе к хвосту. У стрелка-радиста была радиостанция. Внизу под фюзеляжем находился кинжальный пулемет. Там лежал радист, он обстреливал нижнюю сферу.
В Иркутске мы заодно купили материал на штаны. А Витька еще купил велосипед «ЗиЧ» - завода имени Чкалова. Это был спортивный велосипед с переключением педалей. Он по Дальнему колесил на нем после полетов. Покупки мы привезли в бомболюках. Виктор один только привез велосипед.
Наш полет пролегал через Байкал. Иркутск на одной его стороне, а на другой сначала Улан-Удэ, потом Чита, Хабаровск. Посадка была в Улан-Удэ. По традиции было положено, когда перелетаешь через Байкал, бросить в него монеты. Считалось, что, если не сделать этого, то больше потом уже не пролетишь над Байкалом. Поэтому штурману сдавали все медные деньги, мелочь. На поршневых самолетах кабина негерметичная, можно было открыть форточку и высунуть руку, как на автомобиле. Штурман открывал форточку и бросал мелочь, чтоб она упала в Байкал.
Позже, когда я гонял реактивные самолеты из Союза в Китай, мы пролетали через Байкал на высоте 10-12 тысяч метров. Кабина была уже закрыта. А мелочь бросить надо. Что делать? Штурмана придумали, что сделать. Тогда на самолетах были ракетницы. Они вставлялись в фюзеляж. Штурман нажимает кнопку, и вылетает ракета: зеленая, красная или желтая – в зависимости от того, какой сигнал она обозначает. Штурмана вынимали ракету, разрезали ее немного, закладывали мелочь и пыжом затыкали внутрь. Когда летели над Байкалом, выстреливали ракетами, чтоб металл попал в озеро.
Советскими войсками на Квантунском полуострове (1-й Краснознаменной армией 1-го Дальневосточного фронта) командовал генерал-полковник Белобородов [7]. Позже он стал делегатом XIX съезда КПСС. В армию входила пехота, танковые войска, артиллерия и авиация. Авиационным корпусом командовал генерал-лейтенант Слюсарев, Герой Советского Союза. После него корпусом командовал генерал-майор Никишин. В корпус входила наша 221 бомбардировочная Ленинградская дивизия. Слюсарев принимал участие в боевых действиях в Китае в 1938 году. Командиром нашего 815-го полка был полковник Виктор Иванович Семенов. Там, в этом полку я познакомился с Виктором.
На полуострове было несколько аэродромов. Под Порт-Артуром – Тучэндзы, у нас в Дальнем – Дальний. На аэродроме Инчэнцзы стояли штурмовики. Еще одна бомбардировочная дивизия (сухая, то есть наземная) базировалась в Саньшилипу, там же стояли истребители. Были еще аэродромы в Цзинчжоу и в Дэншахэ.
Наш бомбардировочный полк состоял из бомбардировщиков и штурмовиков. Мы с Виктором в Китае все время летали на бомбардировщиках. А штурмовики – это те самолеты, которые выиграли войну: Ил-2 и Ил-10. Ил-10 – последняя модификация. Штурмовики летали на бреющем полете и обеспечивали пехоту в бою. Поэтому они имели больше всего потерь – низко летали. Их можно было с ружья стрелять. Если истребителям давали за десять сбитых Героя Советского Союза, то штурмовикам давали Героя за 20-30 вылетов. Их больше всего погибло, их истребители били, их стреляли c земли. Как только мотор отказал, штурмовик тыкается в землю.
В Дальнем мы делали то же, что и остальные части. Мы заняли территорию и на ней базировались. Задачи выполняли те же, что и во всех частях, которые находились в Советском Союзе – обыкновенная боевая подготовка.
Солдаты жили в казармах, а офицеры на квартирах. Построение в полку в 8 часов 30 минут. Мы должны были встать примерно в 7 часов, умыться, зарядку сделать, придти в столовую и покушать. Потом взять планшет (это сумка на ремне), в котором были карты и нужные учебники, и придти в полк, где находились солдаты. После того, как солдаты позавтракали, начиналось построение.
Если день учебный (нелетный), то все расходятся по классам. Офицеры ведут занятия: по воздушной подготовке, по стрелковой, по самолету, по двигателю. Если завтра полеты, то идет предполетная подготовка. Ее проводит командир эскадрильи. Собирает всех и рассказывает, по какому маршруту полетим завтра. Например, надо полететь сфотографировать какую-то цель или выйти на полигон, отстреляться в зоне стрельб, потом зайти на посадку. Штурмана прокладывают маршрут, определяют курс, высоту, решают, сколько будет заходов. Все это предполетная подготовка, она идет целый день.
В конце дня командир проводит розыгрыш полетов. Задает любые вопросы. «Иванов, ты взлетел, у тебя на втором развороте отказал двигатель. Твои действия?». Пилот отвечает. Вопрос штурману: «передали, что изменился ветер, а ты уже рассчитал курс, как будешь действовать?» Командир должен удостовериться, что все участники полетов все досконально знают. Личному составу нужно знать все на память. Если на земле ты знаешь на тройку, то в воздухе ты будешь знать на двойку.
Полеты, как правило, начинаются в 6 утра. Как только солнце всходило, мы уже начинали летать. Если ночные полеты, то готовились днем. Приходили на аэродром часов в 6 вечера. С заходом солнца выруливаешь и выполняешь предусмотренное задание.
Обычно полет длился полтора-два часа. Но были и более короткие полеты. Иногда, чтоб потренироваться, выполняли полет по кругу. Взлет, первый разворот, третий, четвертый на четыреста метров, и идешь на посадку. Такой полет занимает примерно 8 – 10 минут.
Есть еще полет в зону. Взлетел, пошел в зону. Допустим, над указанной деревней, на высоте 2500 или 3000 метров нужно сделать два виража, два боевых разворота, две спирали. То есть потренироваться в управлении. Такой полет занимает 25 – 30 минут.
А если маршрутный полет с бомбометанием, то он длится от полутора до двух с половиной часов. Для бомбометания специально делают на земле закрытую территорию, куда никому не разрешается заходить. На земле чертят круг диаметром 100 метров. Пропахивают окружность шириной в метр и засыпают ее белой известью. Посередине крест – чтоб видно было. Штурман бомбит в этот крест. Его задача - попасть в круг диаметром 100 метров.
В одних случаях бомбы попадали точно, в других – не совсем. Бывали случаи, когда бомбы падали за 500-700 метров от намеченной цели. Это сейчас точность бомбометания высокая, при помощи лазерного луча ракетой можно хоть в окно попасть. Тогда все было иначе. Чтобы бросить бомбу, штурману надо было знать, в какую сторону и под каким углом дует ветер, и на основе этого рассчитать линию падения бомбы. Если ветер дует под прямым углом к боевому курсу, бомбу снесет больше, чем в случае, когда ветер дует под острым углом. С высоты 10 тысяч метров бомба летит до земли примерно 40 секунд. Она пересекает разные воздушные слои. На восьми тысячах метров ветры могут дуть в одну сторону, а на двух тысячах – в другую. Поэтому попасть в заданную точку даже при хорошем расчете совсем не просто. В Дальнем мы в основном бомбили цели на полигонах, оборудованных на безлюдных прибрежных островах.
В Иркутск за новыми самолетами
В училище я летал на пикирующем бомбардировщике П-2. Во время войны наша 221-я бомбардировочная дивизия летала на дальних бомбардировщиках ДБ-3ф. Этот самолет также назывался Ил-4. В конце войны дивизия переучилась на Ту-2. И когда я приехал после училища в Китай, все уже там летали на Ту-2. Это поршневой самолет, на реактивные мы пересели позже, уже в Забайкалье. Я был летчик, а Виктор – штурман. Штурману безразлично, на каком самолете лететь: он занимается прокладкой маршрута, бомбометанием. Штурман осваивает только бомбардировочное оборудование, а летчику надо освоить новую технику. Переучиваться на новый самолет мне уже было не в новинку: я раньше уже летал на Р-5, на СБ, на Ли-2. Несколько полетов, и все пошло.
Как-то пришла команда полететь в Иркутск и получить новые, модернизированные самолеты Ту-2. В Иркутск нас повезли на «Дугласах». «Дуглас» - американский транспортный самолет примерно на 18 – 20 пассажиров. У нас этот самолет назывался Ли-2. Наш русский конструктор Сикорский во время гражданской войны ушел за границу и там построил этот хороший самолет. А в Советском Союзе по его образцу сделали транспортный самолет Ли-2. До реактивных самолетов транспортные самолеты были только «Дуглас». Это поршневой самолет, он летит полтора-два часа и садится на дозаправку. На нем было два двигателя, такие же, как на Ту-2.
Мы полетели в Иркутск за новыми, усовершенствованными самолетами Ту-2. В новых самолетах была удобнее кабина, шире обзор, и вместо трех лопастей – четыре. Экипаж Ту-2 состоял из четырех человек: летчик, штурман, стрелок и радист. Летчик и штурман сидят в передней кабине. Стрелок-радист сидит в задней кабине, она находилась в фюзеляже ближе к хвосту. У стрелка-радиста была радиостанция. Внизу под фюзеляжем находился кинжальный пулемет. Там лежал радист, он обстреливал нижнюю сферу.
В Иркутске мы заодно купили материал на штаны. А Витька еще купил велосипед «ЗиЧ» - завода имени Чкалова. Это был спортивный велосипед с переключением педалей. Он по Дальнему колесил на нем после полетов. Покупки мы привезли в бомболюках. Виктор один только привез велосипед.
Наш полет пролегал через Байкал. Иркутск на одной его стороне, а на другой сначала Улан-Удэ, потом Чита, Хабаровск. Посадка была в Улан-Удэ. По традиции было положено, когда перелетаешь через Байкал, бросить в него монеты. Считалось, что, если не сделать этого, то больше потом уже не пролетишь над Байкалом. Поэтому штурману сдавали все медные деньги, мелочь. На поршневых самолетах кабина негерметичная, можно было открыть форточку и высунуть руку, как на автомобиле. Штурман открывал форточку и бросал мелочь, чтоб она упала в Байкал.
Позже, когда я гонял реактивные самолеты из Союза в Китай, мы пролетали через Байкал на высоте 10-12 тысяч метров. Кабина была уже закрыта. А мелочь бросить надо. Что делать? Штурмана придумали, что сделать. Тогда на самолетах были ракетницы. Они вставлялись в фюзеляж. Штурман нажимает кнопку, и вылетает ракета: зеленая, красная или желтая – в зависимости от того, какой сигнал она обозначает. Штурмана вынимали ракету, разрезали ее немного, закладывали мелочь и пыжом затыкали внутрь. Когда летели над Байкалом, выстреливали ракетами, чтоб металл попал в озеро.
cloudy-joe
Местный
"Потому что мы пилоты..."
В Дальнем нас расселили в двухкомнатных квартирах. Обычно квартиру давали семье (муж, жена и ребенок). В столовой первое время готовили неважно, потому что хороших поваров не было. Офицерам разрешили брать продукты домой. Летная норма большая, одному летчику или штурману, например, в день было положено 900 граммов мяса, это 27 килограммов в месяц. Женатые с удовольствием приглашали к себе жить холостяков. Тогда у семьи получалось две летные нормы, этого отлично хватало, чтобы прокормиться.
А мы, четыре холостяка – я, Борис Родионовский, Витя и Колька Фадеев – никуда не пошли и решили сами заниматься хозяйством. Мы жили в одной двухкомнатной квартире. Раньше там жили японские офицеры. Когда война кончилась, их поперли в Японию. Мы получали четыре летных нормы. На месяц нам было положено 108 килограммов мяса. У нас в коридоре, я помню, зимой висели туши баранов. Выдавали и шоколад, и рис, и сахар. Все было вплоть до лаврового листа. Продукты, которые не портятся (рис, муку, сгущенку, сахар, картошку) мы брали на складе сразу на месяц. А хлеб и мясо брали столько, сколько нужно. Кончилось, идешь на склад и получаешь по талонам. Одну треть или одну четверть продуктов мы не успевали съедать и продавали китайцам. Вырученные деньги тратили на ресторан.
На обед мы варили себе густой суп: процентов семьдесят баранины, немножко картошки и томатной пасты. Все закладывали в кастрюлю и заливали водой. Получалось мясо с юшкой. Тут тебе и первое и второе. После обеда пили кофе со сгущенкой. Еще любили готовить пельмени. Кутили фарш на мясорубке, замешивали тесто, раскатывали его, вырезали стаканом кружки и лепили пельмени. Виктор на свой день рождения – 16 августа – делал «наполеон». Пекли тонкие коржи, а потом смазывали кофе или какао со сгущенкой. Листы накладывали друг на друга – получался отличный торт. Я в основном мыл посуду. Жили мы, в общем, здорово.
Когда в столовой начали хорошо готовить, мы стали есть в столовой, и уже не готовили дома. Одежду мы сами не стирали. К нам приходили японки и забирали белье. Стирали очень здорово, крахмалили, гладили. Принесет - все в стопочку аккуратно сложено. В первые годы нашего пребывания в Дальнем там еще было много японцев. Китайцы их выгнали в 1948 – 1949 году.
Деньги нам платили так: 80% в советских рублях (их клали на книжку в Сбербанке) и 20% выдавали на руки в китайских юанях. Это была не очень большая сумма. Ее хватало на сигареты, да что-нибудь купить. Любители выпить ходили в ханжовки – забегаловки в городе, где продавали китайскую водку – ханжу, как мы ее называли [10]. Там можно было наскоро выпить и закусить, съесть огурец, помидор.
Мы к этой категории не принадлежали. Мы принадлежали к другой категории. В субботу – когда на воскресенье нет полетов – мы ездили в ресторан. В военной форме в город выходить было нельзя: комендатура не разрешала. Мы нашли деньги, сшили себе гражданские брюки. А из списанного парашюта (тогда они были шелковые) пошили рубашки. В такой гражданской одежде мы ходили в ресторан. Выбирали один из двух - Ивана Яковлевича Чурина [11] (русский предприниматель, его уже тогда не было, но были магазины Чурина, где работали только русские эмигранты) или японский ресторан «Ямато». В нем пела дочь атамана Семенова [12], с которой я танцевал несколько раз. Нас было четыре человека, и в ресторан мы ходили четыре раза в месяц. Платили по очереди. Один уплатил – получку отдал, потом второй отдал, потом третий, четвертый.
В ресторане играл джаз под руководством Погодина. Мы заходим в ресторан, играет музыка. Мы идем, оркестр играет. Погодин нас увидел, поклонился, прекращает музыку, которую играл. И – авиационный марш! Играют «мы рождены, чтоб сказку сделать былью» или «потому, потому что мы пилоты».
Все танцующие удивляются: «в чем дело? что случилось?» Мы шествуем. Идешь и чувствуешь, что на тебя смотрят. Мы проходим через ресторан и садимся в самом конце. Только мы сядем, Погодин махнет рукой оркестру, и он продолжает играть прежнюю музыку. Мы Погодина угощали, ему от нас каждый раз подносили рюмочку и закуску.
Виталий Омельченко (слева) и Алексей Грачев (справа) с товарищем в рубашках из парашютного шелка на фоне здания городского управления, г. Дальний, 1946 - 1948 гг.
В Дальнем нас расселили в двухкомнатных квартирах. Обычно квартиру давали семье (муж, жена и ребенок). В столовой первое время готовили неважно, потому что хороших поваров не было. Офицерам разрешили брать продукты домой. Летная норма большая, одному летчику или штурману, например, в день было положено 900 граммов мяса, это 27 килограммов в месяц. Женатые с удовольствием приглашали к себе жить холостяков. Тогда у семьи получалось две летные нормы, этого отлично хватало, чтобы прокормиться.
А мы, четыре холостяка – я, Борис Родионовский, Витя и Колька Фадеев – никуда не пошли и решили сами заниматься хозяйством. Мы жили в одной двухкомнатной квартире. Раньше там жили японские офицеры. Когда война кончилась, их поперли в Японию. Мы получали четыре летных нормы. На месяц нам было положено 108 килограммов мяса. У нас в коридоре, я помню, зимой висели туши баранов. Выдавали и шоколад, и рис, и сахар. Все было вплоть до лаврового листа. Продукты, которые не портятся (рис, муку, сгущенку, сахар, картошку) мы брали на складе сразу на месяц. А хлеб и мясо брали столько, сколько нужно. Кончилось, идешь на склад и получаешь по талонам. Одну треть или одну четверть продуктов мы не успевали съедать и продавали китайцам. Вырученные деньги тратили на ресторан.
На обед мы варили себе густой суп: процентов семьдесят баранины, немножко картошки и томатной пасты. Все закладывали в кастрюлю и заливали водой. Получалось мясо с юшкой. Тут тебе и первое и второе. После обеда пили кофе со сгущенкой. Еще любили готовить пельмени. Кутили фарш на мясорубке, замешивали тесто, раскатывали его, вырезали стаканом кружки и лепили пельмени. Виктор на свой день рождения – 16 августа – делал «наполеон». Пекли тонкие коржи, а потом смазывали кофе или какао со сгущенкой. Листы накладывали друг на друга – получался отличный торт. Я в основном мыл посуду. Жили мы, в общем, здорово.
Когда в столовой начали хорошо готовить, мы стали есть в столовой, и уже не готовили дома. Одежду мы сами не стирали. К нам приходили японки и забирали белье. Стирали очень здорово, крахмалили, гладили. Принесет - все в стопочку аккуратно сложено. В первые годы нашего пребывания в Дальнем там еще было много японцев. Китайцы их выгнали в 1948 – 1949 году.
Деньги нам платили так: 80% в советских рублях (их клали на книжку в Сбербанке) и 20% выдавали на руки в китайских юанях. Это была не очень большая сумма. Ее хватало на сигареты, да что-нибудь купить. Любители выпить ходили в ханжовки – забегаловки в городе, где продавали китайскую водку – ханжу, как мы ее называли [10]. Там можно было наскоро выпить и закусить, съесть огурец, помидор.
Мы к этой категории не принадлежали. Мы принадлежали к другой категории. В субботу – когда на воскресенье нет полетов – мы ездили в ресторан. В военной форме в город выходить было нельзя: комендатура не разрешала. Мы нашли деньги, сшили себе гражданские брюки. А из списанного парашюта (тогда они были шелковые) пошили рубашки. В такой гражданской одежде мы ходили в ресторан. Выбирали один из двух - Ивана Яковлевича Чурина [11] (русский предприниматель, его уже тогда не было, но были магазины Чурина, где работали только русские эмигранты) или японский ресторан «Ямато». В нем пела дочь атамана Семенова [12], с которой я танцевал несколько раз. Нас было четыре человека, и в ресторан мы ходили четыре раза в месяц. Платили по очереди. Один уплатил – получку отдал, потом второй отдал, потом третий, четвертый.
В ресторане играл джаз под руководством Погодина. Мы заходим в ресторан, играет музыка. Мы идем, оркестр играет. Погодин нас увидел, поклонился, прекращает музыку, которую играл. И – авиационный марш! Играют «мы рождены, чтоб сказку сделать былью» или «потому, потому что мы пилоты».
Все танцующие удивляются: «в чем дело? что случилось?» Мы шествуем. Идешь и чувствуешь, что на тебя смотрят. Мы проходим через ресторан и садимся в самом конце. Только мы сядем, Погодин махнет рукой оркестру, и он продолжает играть прежнюю музыку. Мы Погодина угощали, ему от нас каждый раз подносили рюмочку и закуску.
Виталий Омельченко (слева) и Алексей Грачев (справа) с товарищем в рубашках из парашютного шелка на фоне здания городского управления, г. Дальний, 1946 - 1948 гг.
Вложения
Правительственное задание
В 49-м году Мао Цзэдун приехал к Сталину и в начале 50-го года заключил договор на тридцать лет [13]. По этому договору, мы с Виктором попали в Центральный Китай. Мы должны были помочь Мао Цзэдуну выгнать Чан Кайши с острова, который тогда назывался Формоза, а сейчас называется Тайвань. Планировалось сделать это в июле-августе 50-го года, когда идут дожди. Авиация должна была обеспечить высадку десанта. Это 130 километров от территории Китая, от континента.
Но помочь китайцам не получилось. В июне 50-го года американцы затеяли войну в Корее. Китай начал поддерживать корейцев (образованную в 1948 г. на севере Корейского полуострова Корейскую Народно-Демократическую Республику во главе с компартией). Советский Союз их тоже поддерживал. Поэтому нам сняли прежнюю задачу. (Данная точка зрения на цели операции не встретилась мне в других изданиях и документах – О.Б.)
Когда Мао Цзэдун договорился со Сталиным о помощи в высадке десанта, ему с Кубинки (что под Москвой) выделили полк МиГов. Чуть ли не единственный, парадный полк первых реактивных истребителей – МиГ-15. Их расстыковали, крылья отсоединили от фюзеляжа, погрузили в ящиках в эшелон, замаскировали и повезли в Китай. Через всю нашу территорию – до Забайкалья, до Читы, а потом в Китай [14].
В феврале 1950 года к нам в Китай прилетел генерал-полковник Красовский и начал отбирать экипажи [15]. Подобрали один полк истребителей Ла-11, две эскадрильи штурмовиков Ил-10 (которые войну выиграли) и одну эскадрилью бомбардировщиков Ту-2 (на которых летали мы с Виктором). Все самолеты были поршневые, на реактивные мы пересели позже, уже после Китая. Отбирали самые опытные экипажи. Офицеров даже брали с понижением в должности, потому что они шли на выполнение правительственного задания. Так, командира эскадрильи брали замкомеской (заместителем командира эскадрильи), а командира звена могли взять рядовым летчиком. На Квантунском полуострове стояли две бомбардировочные дивизии. В каждой примерно по сто самолетов, то есть всего было двести бомбардировщиков. А для выполнения задания выбрали только десять экипажей. Самолеты взяли самые новые с ресурсом 100 – 120 часов на двигатель.
В чем состоит задание, не объявляли. Идти на него никого не принуждали. Только сказали, что мы уже больше в Дальний не вернемся. Все подумали, что с этого задания вряд ли кто вернется. Один летчик отказался, его заменили.
Как потом выяснилось, в Шанхай прибыла только одна дивизия – три полка. Один полк реактивных МиГ-15, один полк Ла-11 (36 самолетов) и наш 829-й смешанный полк. Его назвал смешанным, потому что в него взяли две эскадрильи штурмовиков Ил-10 и одну эскадрилью Ту-2, в которой были мы с Виктором. Командиром полка был полковник Семенов. Кстати, когда Виктор был в Польше, наш Семенов Виктор Иванович был там замкомандующим, позже он жил в Москве на 3-ей Фрунзенской набережной.
Я туда попал командиром звена. Эту должность я получил в 1949 году. Помню, шли ночные полеты в Порт-Артуре, аэродром Тунчэнцзы. Мы ехали на полуторке, и начальник отдела кадров объявил, что мне присвоено звание старший лейтенант и одновременно меня назначили командиром звена. Накануне у командира дивизии Финогенова было совещание, на нем полковник Семенов выдвинул меня командиром звена. Прилетевший из Москвы Красовский сразу подписал приказ. Я чувствовал, что полковник Семенов имел ко мне симпатию, но никогда не показывал этого. Меня утвердили командиром звена, хотя я был молодым, а в звене было два старых летчика, которые прошли всю войну.
Я был назначен лидером - должен был привести Миг-15 с Квантунского полуострова в Шанхай. Поэтому накануне перелета мы - четыре экипажа лидеров – направились в Шанхай, чтобы выбрать аэродром, где мы должны были сесть. Виктор в той поездке не участвовал. Мы долетели до Нанкина, и в тот же день вечером мы должны были выехать в Шанхай на поезде, а не на самолете.
В Нанкине нас привели в гостиницу. Шикарные комнаты: широкие кровати, тюлевый балдахин от комаров, вентилятор здоровенный. Кнопку нажал, он крутится. Ванные комнаты… А нам через два часа выезжать в Шанхай. Мы разделись, легли в эти постели, полежали полчаса, зашли в душ, помылись. Не было у нас такого никогда! Мы, деревенские парни, такого никогда не видели.
В Шанхае нас поселили в гостинице «Треугольник». Кажется, там раньше была английская миссия. Отличная гостиница. Заходим, в комнате большой круглый стол, четыре стула, две широкие кровати, кресло, диваны. Китаец по-русски спрашивает: «Кто здесь будет оставаться?» Мы говорим: «два экипажа, мы вчетвером останемся». Он отвечает: «извините, этот номер на два человека». Вот какие мы были. Увидели четыре стула, значит, номер на четверых.
Вся наша истребительная авиационная дивизия должна была размещаться в Шанхае. Там было три аэродрома. На одном должен был сесть полк МиГов (истребителей с Кубинки), на втором – истребительный полк на Ла-11, а на третьем, южном – наш смешанный бомбардировочный полк (штурмовики и бомбардировщики). Но перед этим американцы прилетели ночью и положили серию бомб, разбомбили полосу. Поэтому нам нельзя было сесть в Шанхае, и наш полк базировался в Сюйчжоу [16].
Примечания:
[1] Кожедуб Иван Никитович (1920 – 1991) – маршал авиации (1985), трижды герой Советского Союза. В Великую Отечественную войну служил в истребительной авиации. Провел 120 воздушных боев, сбил 62 самолета. Источник: Советский энциклопедический словарь. М.: «Советская энциклопедия», 1990. С. 603.
[2] Омская военная авиационная школа за годы войны выпустила 3111 летчиков. Источник: www.ILPILOT.narod.ru
[3] Поздеевка и Возжаевка – железнодорожные станции примерно в 100 км к северо-востоку от Благовещенска, стоящего на р. Амур, по которому проходит граница между Россией и Китаем. В Возжаевке до сих пор действует военный аэродром, с 1967 по 1999 гг. там находилось Барнаульское высшее военное авиационное училище летчиков.
[4] В августе 1945 г. Советские войска трех фронтов, а также Тихоокеанский флот преодолели сильную оборону японской Квантунской армии и через труднопроходимую местность (тайга, горы) вышли к важнейшим центрам Маньчжурии. 19 августа началась массовая сдача японских войск в плен. 2 сентября Япония капитулировала, что привело к окончанию Второй мировой войны. Источник: Советский энциклопедический словарь, 1990. С. 360.
[5] Далянь (Дальний) – крупный город-порт в Желтом море. Был основан русскими под названием Дальний на территории, полученной Россией во временную аренду от Китая по конвенции 1898 г. В 1904 – 1945 гг. оккупирован Японией. В августе 1945 г. освобожден Советской Армией. По советско-китайскому договору 1945 г. был признан китайским правительством свободным портом и передан на 30 лет в аренду Советскому Союзу. В 1950 г. СССР безвозмездно передал все имущество КНР.
[6] Порт-Артур (ныне г. Люйшунь), как и Дальний, получен Россией во временную аренду от Китая по конвенции 1898 г. В ходе русско-китайской войны (1904 – 1905 гг.) русские войска в течение 11 месяцев героически обороняли военно-морскую крепость Порт-Артур и выдержали четыре штурма. В декабре 1904 г. крепость была сдана. Источник: Советский энциклопедический словарь, С. 744.
В 49-м году Мао Цзэдун приехал к Сталину и в начале 50-го года заключил договор на тридцать лет [13]. По этому договору, мы с Виктором попали в Центральный Китай. Мы должны были помочь Мао Цзэдуну выгнать Чан Кайши с острова, который тогда назывался Формоза, а сейчас называется Тайвань. Планировалось сделать это в июле-августе 50-го года, когда идут дожди. Авиация должна была обеспечить высадку десанта. Это 130 километров от территории Китая, от континента.
Но помочь китайцам не получилось. В июне 50-го года американцы затеяли войну в Корее. Китай начал поддерживать корейцев (образованную в 1948 г. на севере Корейского полуострова Корейскую Народно-Демократическую Республику во главе с компартией). Советский Союз их тоже поддерживал. Поэтому нам сняли прежнюю задачу. (Данная точка зрения на цели операции не встретилась мне в других изданиях и документах – О.Б.)
Когда Мао Цзэдун договорился со Сталиным о помощи в высадке десанта, ему с Кубинки (что под Москвой) выделили полк МиГов. Чуть ли не единственный, парадный полк первых реактивных истребителей – МиГ-15. Их расстыковали, крылья отсоединили от фюзеляжа, погрузили в ящиках в эшелон, замаскировали и повезли в Китай. Через всю нашу территорию – до Забайкалья, до Читы, а потом в Китай [14].
В феврале 1950 года к нам в Китай прилетел генерал-полковник Красовский и начал отбирать экипажи [15]. Подобрали один полк истребителей Ла-11, две эскадрильи штурмовиков Ил-10 (которые войну выиграли) и одну эскадрилью бомбардировщиков Ту-2 (на которых летали мы с Виктором). Все самолеты были поршневые, на реактивные мы пересели позже, уже после Китая. Отбирали самые опытные экипажи. Офицеров даже брали с понижением в должности, потому что они шли на выполнение правительственного задания. Так, командира эскадрильи брали замкомеской (заместителем командира эскадрильи), а командира звена могли взять рядовым летчиком. На Квантунском полуострове стояли две бомбардировочные дивизии. В каждой примерно по сто самолетов, то есть всего было двести бомбардировщиков. А для выполнения задания выбрали только десять экипажей. Самолеты взяли самые новые с ресурсом 100 – 120 часов на двигатель.
В чем состоит задание, не объявляли. Идти на него никого не принуждали. Только сказали, что мы уже больше в Дальний не вернемся. Все подумали, что с этого задания вряд ли кто вернется. Один летчик отказался, его заменили.
Как потом выяснилось, в Шанхай прибыла только одна дивизия – три полка. Один полк реактивных МиГ-15, один полк Ла-11 (36 самолетов) и наш 829-й смешанный полк. Его назвал смешанным, потому что в него взяли две эскадрильи штурмовиков Ил-10 и одну эскадрилью Ту-2, в которой были мы с Виктором. Командиром полка был полковник Семенов. Кстати, когда Виктор был в Польше, наш Семенов Виктор Иванович был там замкомандующим, позже он жил в Москве на 3-ей Фрунзенской набережной.
Я туда попал командиром звена. Эту должность я получил в 1949 году. Помню, шли ночные полеты в Порт-Артуре, аэродром Тунчэнцзы. Мы ехали на полуторке, и начальник отдела кадров объявил, что мне присвоено звание старший лейтенант и одновременно меня назначили командиром звена. Накануне у командира дивизии Финогенова было совещание, на нем полковник Семенов выдвинул меня командиром звена. Прилетевший из Москвы Красовский сразу подписал приказ. Я чувствовал, что полковник Семенов имел ко мне симпатию, но никогда не показывал этого. Меня утвердили командиром звена, хотя я был молодым, а в звене было два старых летчика, которые прошли всю войну.
Я был назначен лидером - должен был привести Миг-15 с Квантунского полуострова в Шанхай. Поэтому накануне перелета мы - четыре экипажа лидеров – направились в Шанхай, чтобы выбрать аэродром, где мы должны были сесть. Виктор в той поездке не участвовал. Мы долетели до Нанкина, и в тот же день вечером мы должны были выехать в Шанхай на поезде, а не на самолете.
В Нанкине нас привели в гостиницу. Шикарные комнаты: широкие кровати, тюлевый балдахин от комаров, вентилятор здоровенный. Кнопку нажал, он крутится. Ванные комнаты… А нам через два часа выезжать в Шанхай. Мы разделись, легли в эти постели, полежали полчаса, зашли в душ, помылись. Не было у нас такого никогда! Мы, деревенские парни, такого никогда не видели.
В Шанхае нас поселили в гостинице «Треугольник». Кажется, там раньше была английская миссия. Отличная гостиница. Заходим, в комнате большой круглый стол, четыре стула, две широкие кровати, кресло, диваны. Китаец по-русски спрашивает: «Кто здесь будет оставаться?» Мы говорим: «два экипажа, мы вчетвером останемся». Он отвечает: «извините, этот номер на два человека». Вот какие мы были. Увидели четыре стула, значит, номер на четверых.
Вся наша истребительная авиационная дивизия должна была размещаться в Шанхае. Там было три аэродрома. На одном должен был сесть полк МиГов (истребителей с Кубинки), на втором – истребительный полк на Ла-11, а на третьем, южном – наш смешанный бомбардировочный полк (штурмовики и бомбардировщики). Но перед этим американцы прилетели ночью и положили серию бомб, разбомбили полосу. Поэтому нам нельзя было сесть в Шанхае, и наш полк базировался в Сюйчжоу [16].
Примечания:
[1] Кожедуб Иван Никитович (1920 – 1991) – маршал авиации (1985), трижды герой Советского Союза. В Великую Отечественную войну служил в истребительной авиации. Провел 120 воздушных боев, сбил 62 самолета. Источник: Советский энциклопедический словарь. М.: «Советская энциклопедия», 1990. С. 603.
[2] Омская военная авиационная школа за годы войны выпустила 3111 летчиков. Источник: www.ILPILOT.narod.ru
[3] Поздеевка и Возжаевка – железнодорожные станции примерно в 100 км к северо-востоку от Благовещенска, стоящего на р. Амур, по которому проходит граница между Россией и Китаем. В Возжаевке до сих пор действует военный аэродром, с 1967 по 1999 гг. там находилось Барнаульское высшее военное авиационное училище летчиков.
[4] В августе 1945 г. Советские войска трех фронтов, а также Тихоокеанский флот преодолели сильную оборону японской Квантунской армии и через труднопроходимую местность (тайга, горы) вышли к важнейшим центрам Маньчжурии. 19 августа началась массовая сдача японских войск в плен. 2 сентября Япония капитулировала, что привело к окончанию Второй мировой войны. Источник: Советский энциклопедический словарь, 1990. С. 360.
[5] Далянь (Дальний) – крупный город-порт в Желтом море. Был основан русскими под названием Дальний на территории, полученной Россией во временную аренду от Китая по конвенции 1898 г. В 1904 – 1945 гг. оккупирован Японией. В августе 1945 г. освобожден Советской Армией. По советско-китайскому договору 1945 г. был признан китайским правительством свободным портом и передан на 30 лет в аренду Советскому Союзу. В 1950 г. СССР безвозмездно передал все имущество КНР.
[6] Порт-Артур (ныне г. Люйшунь), как и Дальний, получен Россией во временную аренду от Китая по конвенции 1898 г. В ходе русско-китайской войны (1904 – 1905 гг.) русские войска в течение 11 месяцев героически обороняли военно-морскую крепость Порт-Артур и выдержали четыре штурма. В декабре 1904 г. крепость была сдана. Источник: Советский энциклопедический словарь, С. 744.
[7] Белобородов Афанасий Павлентьевич (1903 – 1990) – советский военачальник, дважды герой Советского Союза (Витебская операция 1944 г. и взятие Кёнегсберга – 1945 г.) В августе 1945 г. армия Белобородова совершила поход через непроходимую тайгу, хребты восточно-маньчжурских гор. 20 августа в штабе армии Белобородова командующий японской 5-ой армии генерал Симидзу Нарицуне подписал акт о капитуляции Японии.
[8] Слюсарев Сидор Васильевич (1906 – 1981) Участвовал в национально-освободительной войне в Китае в мае - октябре 1938 г. Был командиром эскадрильи скоростных бомбардировщиков. Участвовал в Великой Отечественной войне. Был командующим ВВС Юго-Западного фронта, а затем ВВС 25-й армии. В феврале-октябре 1950 г. генерал-лейтенант авиации Слюсарев был заместителем командующего группой войск ПВО в Шанхае (Китай) по авиации. Участвовал в войне в Корее с 28.08.52 по 27.07.53 гг, командуя 64-м истребительным авиационным корпусом. Источник: http://www.airwar.ru/history/aces/ace2ww/pilots/slusarev.html
[9] Никишин Дмитрий Тихонович (1910 – 2003) Участник Великой Отечественной войны. После войны служил на командных должностях в ВВС, преподавал в ВВИА им. Н.Е.Жуковского.
[10] Ханжа – китайская водка на гаоляне, Гаолян – хлебный злак рода сорго с высоким стеблем, покрытым листвой.
[11] Чурин Иван Яковлевич – русский предприниматель. В 1867 г. основал торговый дом «Чурин и Ко», ставший впоследствии одним из крупнейших на русском Дальнем Востоке. После аренды Россией у Китая Ляодунского полуострова и строительства в Маньчжурии КВЖД, Чурин в начале XX века открыл там свои торговые центры. Источник: http://oldvladivostok.ru
[12] Семенов Григорий Михайлович (1890 – 1946) – генерал-лейтенант русской армии. В 1917 г. поднял контрреволюционный мятеж в Забайкалье. В 1919 г. при поддержке японских интервентов объявил себя атаманом Забайкальского казачьего войска. Преемник Колчака, один из руководителей белоэмигрантов. В 1945 г. захвачен советскими войсками в Маньчжурии и казнен. Источник: Советский энциклопедический словарь. С. 1204.
[13] Вскоре после провозглашения КНР ее лидер Мао Цзэдун отправился с визитом в Москву. В Москве он находился с декабря 1949 г. по февраль 1950 г. и имел неоднократные встречи со Сталиным. 14 февраля 1950 г. СССР и КНР подписали Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи сроком на 30 лет. По договору, сторону обязались оказывать взаимную военную и иную помощь в случае нападения со стороны Японии. Стороны согласились действовать в интересах безопасности и сохранения мира, развивать экономические и культурные связи. СССР предоставил КНР долгосрочный кредит для восстановления народного хозяйства. Источник: Дипломатический словарь. Т. 3. М.:«Наука», 1986. С. 210-211.
[14] В Китай прибыл 29-й Гвардейский истребительный авиаполк Героя Советского Союза подполковника А.В. Пашкевича, первым в СССР получивший МиГ-15. Появление реактивных истребителей в небе над Шанхаем стало для американцев настоящим потрясением. Источники: Александр В. Котлобовский «Двадцать лет в боях», Киев, АэроХобби, 1994, №№ 2-3; Steven J. Zaloga. The Russians in MiG Alley. Airfirce Magazine Online, February 1991, Vol. 74, No. 2.
[15] Красовский Степан Акимович (1897 – 1983) – маршал авиации (1959), герой Светского Союза (1945). В Великую Отечественную войну командовал воздушной армией. В 1956–1968 гг. – начальник Военно-воздушной академии им. Гагарина. Источник: Советский энциклопедический словарь. С. 656.
[16] Город Сюйчжоу расположен в 450 км на северо-запад от Шанхая в провинции Сычуань. 241 тыс. жителей (1990). Начальный пункт судоходства по реке Янцзы. Металлургическая, химическая, машиностроительная промышленность, виноделие.
[8] Слюсарев Сидор Васильевич (1906 – 1981) Участвовал в национально-освободительной войне в Китае в мае - октябре 1938 г. Был командиром эскадрильи скоростных бомбардировщиков. Участвовал в Великой Отечественной войне. Был командующим ВВС Юго-Западного фронта, а затем ВВС 25-й армии. В феврале-октябре 1950 г. генерал-лейтенант авиации Слюсарев был заместителем командующего группой войск ПВО в Шанхае (Китай) по авиации. Участвовал в войне в Корее с 28.08.52 по 27.07.53 гг, командуя 64-м истребительным авиационным корпусом. Источник: http://www.airwar.ru/history/aces/ace2ww/pilots/slusarev.html
[9] Никишин Дмитрий Тихонович (1910 – 2003) Участник Великой Отечественной войны. После войны служил на командных должностях в ВВС, преподавал в ВВИА им. Н.Е.Жуковского.
[10] Ханжа – китайская водка на гаоляне, Гаолян – хлебный злак рода сорго с высоким стеблем, покрытым листвой.
[11] Чурин Иван Яковлевич – русский предприниматель. В 1867 г. основал торговый дом «Чурин и Ко», ставший впоследствии одним из крупнейших на русском Дальнем Востоке. После аренды Россией у Китая Ляодунского полуострова и строительства в Маньчжурии КВЖД, Чурин в начале XX века открыл там свои торговые центры. Источник: http://oldvladivostok.ru
[12] Семенов Григорий Михайлович (1890 – 1946) – генерал-лейтенант русской армии. В 1917 г. поднял контрреволюционный мятеж в Забайкалье. В 1919 г. при поддержке японских интервентов объявил себя атаманом Забайкальского казачьего войска. Преемник Колчака, один из руководителей белоэмигрантов. В 1945 г. захвачен советскими войсками в Маньчжурии и казнен. Источник: Советский энциклопедический словарь. С. 1204.
[13] Вскоре после провозглашения КНР ее лидер Мао Цзэдун отправился с визитом в Москву. В Москве он находился с декабря 1949 г. по февраль 1950 г. и имел неоднократные встречи со Сталиным. 14 февраля 1950 г. СССР и КНР подписали Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи сроком на 30 лет. По договору, сторону обязались оказывать взаимную военную и иную помощь в случае нападения со стороны Японии. Стороны согласились действовать в интересах безопасности и сохранения мира, развивать экономические и культурные связи. СССР предоставил КНР долгосрочный кредит для восстановления народного хозяйства. Источник: Дипломатический словарь. Т. 3. М.:«Наука», 1986. С. 210-211.
[14] В Китай прибыл 29-й Гвардейский истребительный авиаполк Героя Советского Союза подполковника А.В. Пашкевича, первым в СССР получивший МиГ-15. Появление реактивных истребителей в небе над Шанхаем стало для американцев настоящим потрясением. Источники: Александр В. Котлобовский «Двадцать лет в боях», Киев, АэроХобби, 1994, №№ 2-3; Steven J. Zaloga. The Russians in MiG Alley. Airfirce Magazine Online, February 1991, Vol. 74, No. 2.
[15] Красовский Степан Акимович (1897 – 1983) – маршал авиации (1959), герой Светского Союза (1945). В Великую Отечественную войну командовал воздушной армией. В 1956–1968 гг. – начальник Военно-воздушной академии им. Гагарина. Источник: Советский энциклопедический словарь. С. 656.
[16] Город Сюйчжоу расположен в 450 км на северо-запад от Шанхая в провинции Сычуань. 241 тыс. жителей (1990). Начальный пункт судоходства по реке Янцзы. Металлургическая, химическая, машиностроительная промышленность, виноделие.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Перелет из Маньчжурии в Центральный Китай
В первых числах марта 1950 года погода была плохая, разыгрались песчаные бури. Мы сидели, неделю ждали, чтоб истребители могли вылететь. Москва гонит «Вылетайте скорее», а мы не можем вылететь, потому что ветер гонит песчаные бури из пустыни Гоби. Песок поднимался до трех тысяч метров. Видимости никакой.
Самолеты, которые отобрали для выполнения правительственного задания, загнали в ангар и за ночь перекрасили в китайские. Советские звезды стерли. У нас забрали все документы: партбилеты и удостоверения личности. Переодели в гражданскую одежду, выдали все вплоть до шляп, галстуков и резинок на носки.
Пришли мы на аэродром. Видим, идет полковник Семенов в шляпе, в макинтоше, и командир эскадрильи Новиков докладывает ему: «товарищ командир полка…» Команду «смирно» подал, а мы чуть не смеемся: офицеры на военном аэродроме в шляпах, с планшетом. Наша задача состояла в том, чтобы сначала сопроводить истребители МиГ-15 до Шанхая, а потом перегнать туда наши самолеты.
Семенов – командир полка - полетел первый. В паре с Семеновым полетел Федя Дырявко с Витькой Омельченко (он у Дырявко был штурманом). За ними трое выбранных лидеров повели группы самолетов. Лидерами были: командир эскадрильи Новиков, замкомандира эскадрильи Чечеринда и я, хотя я только полгода был командиром звена. Штурманом у меня был комиссар эскадрильи Стручалин. Я летел на Ту-2 и вел за собой 14 истребителей Ла-11. Командиром группы истребителей был полковник Амелин, который во время войны являлся ведомым в паре с трижды героем Советского Союза Покрышкиным [17]. Мы перелетели из Дальнего в Шанхай за один день.
Случилось у нас происшествие. Когда мы летели через Шаньдунский полуостров (он 130 километров в ширину), на середине радист из задней кабины передает мне, что у одного истребителя задымил двигатель, и он ушел вниз. Перед полетом нам дали указание радио не включать, чтобы переговоры нельзя было зафиксировать. Поэтому связи с истребителями не было. Делать нечего, я пошел дальше. Так из моей группы я потерял одного истребителя.
Когда подлетели к Сюйчжоу, я зашел над полосой, дал команду, и истребители зашли на посадку, сели. Потом сел я. Порядок – я привел их на место. Кстати, один истребитель из моей группы, когда садился в Сюйчжоу (Туньшане) скапотировал и перевернулся. Шасси наверх, но летчик вышел нормально. На этом аэродроме в Сюйчжоу мы стояли до осени 1950 года.
В ближайшие дни следовало возвратиться в Дальний, чтобы привести оттуда штурмовиков. В эскадрилье, которая оставалась в Сюйчжоу, нужно было оставить кого-то за старшего. Ее командир и замкомандира были лидерами, они должны были вернуться в Дальний за штурмовиками. Старшим поставили Яшку Стручалина, замполита эскадрильи, штурмана с которым я летел из Дальнего. Тогда командир полка подходит ко мне и говорит: «у тебя штурмана забрали, с кем бы ты полетел?» Я выбрал Витьку. И мы с ним на этом же Ту-2 полетели обратно в Дальний.
Было это примерно в день восьмого марта. Помню, я ходил по истребителям и собирал их письма женам, оставшимся в Дальнем. Когда я вернулся из Сюйчжоу в Дальний, меня вызвали к начальству. Я докладывал об истребителе, который задымился. Они его потеряли.
Мы с Виктором прилетели в Дальний и пробыли там несколько дней. Потом подготовились со штурмовиками, разработать план полетов и повели Ла-11 на другой аэродром в Сюйчжоу, где они потом стояли. Таким образом, вторую группу я уже вел с Виктором. Мы привели в Сюйчжоу двенадцать штурмовиков. Командиром эскадрильи был Кривощапов. Виктор потом рассказывал, что много лет спустя встречал Кривощапова, он стал генерл-майором, командиром дивизии. А тогда в 1950 году он был капитаном. У штурмовиков меньше дальность, чем у истребителей или бомбардировщиков. Поэтому мы не напрямую прилетели в Сюйчжоу (как накануне с истребителями), а сели на заправку в городе Циндао. Потом полетели дальше. На аэродроме в Циндао, помню до сих пор, мы первый раз попробовали ананасы и бананы. Нам в столовой выдали и ананасы и бананы. Первый раз такой фрукт съел, никогда раньше их не видел.
Только, когда мы окончательно вернулись в Дальний в ноябре 1950 года, я узнал, что случилось с тем истребителем. Двигатель после ремонта не облетали. Как раз над морем двигатель отказал. Летчик дотянул до берега, где Циндао, садился не на полосу, а на берег, на песок. Скапотировал и застрял хвостом вверх. Но не смог вылезти, так и умер в кабине самолета. Возможно, он ударился, когда садился. В кабине впереди прицел (для прицеливания из пушек) и стекло толщиной в два пальца. Возможно, он головой стукнулся.
Летчик, если есть возможность, тянет до земли и думает: «лучше я сяду, чем катапультируюсь». Сколько садились так во время войны, когда самолет подбивали. Кто-то капотировал, а кто-то нормально приземлялся. Как правило, летчики спасают самолет, не бросают его. И наш истребитель надеялся, что удастся сесть нормально.
Город защищают русские летчики
В 1950-м году Шанхай был городом с десятимиллионным населением. Он находился в первой четверке мировых городов: Нью-Йорк, Лондон, Париж, Шанхай. Уже тогда там были здания в тридцать с лишним этажей. До этого я никогда не видел такие здоровенные города. Всюду реклама, огни мигают, иллюминация… Банки были: Лондон-банк, Париж-банк и другие в тридцать – тридцать два этажа. У нас ничего похожего не было, а там было.
В 120 километрах от Шанхая в океане есть маленькая цепь островов – архипелаг Чжоушань. Там стояла американская авиация. Оттуда и с острова Формоза (Тайвань) самолеты чанкайшистов (по сути, американские) совершали регулярные налеты на Шанхай и на близлежащие города. Наша основная задача состояла в том, чтобы помочь снятию блокады Шанхая, а потом помочь высадке десанта на Тайвань.
В Центральный Китай были переведены не только мы, авиация, а также зенитные войска, войска, ПВО, радиолокационные станции. Всю группировку возглавлял генерал-полковник Батицкий. Впоследствии он стал маршалом и вместе с Жуковым принимал участие в аресте и расстреле Берия. Наша дивизия с весны 1950 года обеспечивала военное прикрытие объектов. Во время войны локаторы еще не применялись. Были только экспериментальные образцы – «Рус -1», «Рус-2». В 50-м годы эти локаторы появились.
Первые локаторы, которые делал наш институт (НИИ – 5 Минобороны СССР) установили на крышах самых высоких зданий. ПВО работала отлично, там же океан, ничего не мешает, гор нет. Противник только взлетает, локатор его засекает и нам сразу разведка докладывает, передает на аэродром. Поднимаются истребители и встречают американские самолеты еще при подлете к Шанхаю. Нам китайская разведка рассказывала, что теперь, когда объявляли воздушную тревогу, говорили: «граждане, не беспокойтесь, наш город защищают русские летчики».
В Сюйчжоу мы жили в традиционных китайских одноэтажных домах в комнатах по 4 – 5 человек. На аэродроме мы ходили в китайской военной форме. Она выглядела так: зеленого цвета френч с отложным воротником на пяти пуговицах, хлопчатобумажные брюки и обыкновенные ботинки. С левой стороны френча была пришита белая тесемка с надписью «воин народно-освободительной армии Китая». Зеленая фуражка с гербом и надписью «1 августа». Первого августа образовалась армия Китая. Для полетов мы одевали летную форму: брюки на выпуск и ботинки или брюки галифе и сапоги, гимнастерка, ремень, фуражка, планшет, шлемофон, кожаная летная куртка. Нам дали китайские имена. Я был Цзян Хуа. Запомнил, потому что было китайское информационное агентство
Вложения
Если нас вывозили в город в магазин, мы одевались в гражданскую форму. Делали так: на минуты перекрывали движение, автобус с нами останавливался, открывал двери, мы быстро проходили в магазин. Мы зашли, двери закрыли, нас никто не видел. Помню, например, меховой магазин держали два еврея-эмигранта – Сёма и Лёва. Там я купил чернобурку для жены Коли Фадеева.
Американцы, когда их начали лупить, понимали, что это делали советские летчики. Они знали, что у китайцев не было ни одного летчика. Но они думали, что нас можно будет увидеть в городе, считали, что мы будем останавливаться в гостиницах, гулять в местных ресторанах, в кафе. Черта с два! Мы в Сюйчжоу сидели за колючей проволокой под током. Ров с водой. Так наш аэродром окружался.
Чем занималось начальство, я не знаю. А мы выполнял полеты – обычные тренировочные полеты. Ведь летчик и штурман должен летать, чтоб не забыть свое дело. Мы поддерживали истребители. А истребители сбивали американцев.
Когда мы с Виктором вернулись из Сюйчжоу в Дальний за штурмовиками, а потом прилетели назад через 7 или 10 дней (погоды не было), Пашка Душин на истребителе Ла-11 (которые мы привели туда), уже сбил одного американца. Тот безнаказанно летал и фотографировал китайскую территорию. Американцы тогда знали, что у китайцев нет авиации, поэтому они летали даже без вооружения [17]. Майор Гушев, командир эскадрильи, сбил два самолета в одном бою. Он стал делегатом XIX съезда КПСС, который состоялся в 1952 году.
Второй раз я был в Шанхае уже вместе с Виктором в мае или в июне 1950 года, когда проводили учения. Это было еще до начала войны в Корее. Нашу бомбардировочную группу использовали в качестве целей. Локаторщики должны были засечь нас, определить, на какой высоте и каким курсом мы идем. Потом нужно было вызвать истребителей, навести их на нашу группу и условно сбить нас. Правда, нас засекли локаторы, и МиГ-15 нас условно сбили. У них скорость 1000 километров в час, они нас быстро догнали, и им защитали победу в бою.
Другое дело с Ла-11. В то время Ту-2 был новейший бомбардировщик. Его максимальная скорость - 530 километров в час, а у Ла-11 – 580 километров. Разница небольшая, у этих истребителей не хватило мощности, чтобы догнать нас и атаковать. Поэтому самолетам Ла-11 атаку не защитали. Они потом на нас обижались, что мы не сбросили скорость.
Очень скоро налеты американцев на Шанхай и близлежащую территорию прекратились. Всем летчикам из Советского Союза, которые обеспечивали противовоздушную оборону района, выдали медали «За оборону Шанхая». Удостоверения к ним написаны по-китайски, наших фамилий там нет. Но в полку в Дальнем дали подтверждающие бумаги. В моей написано: «старший лейтенант Грачев награжден медалью за «Оборону города Шанхая», начальник штаба ВЧ 42 171 подполковник Исаев». Эта награда внесена в личное дело (у любого офицера их два: одно в райвоенкомате, другое – в горвоенкомате).
Американцы, когда их начали лупить, понимали, что это делали советские летчики. Они знали, что у китайцев не было ни одного летчика. Но они думали, что нас можно будет увидеть в городе, считали, что мы будем останавливаться в гостиницах, гулять в местных ресторанах, в кафе. Черта с два! Мы в Сюйчжоу сидели за колючей проволокой под током. Ров с водой. Так наш аэродром окружался.
Чем занималось начальство, я не знаю. А мы выполнял полеты – обычные тренировочные полеты. Ведь летчик и штурман должен летать, чтоб не забыть свое дело. Мы поддерживали истребители. А истребители сбивали американцев.
Когда мы с Виктором вернулись из Сюйчжоу в Дальний за штурмовиками, а потом прилетели назад через 7 или 10 дней (погоды не было), Пашка Душин на истребителе Ла-11 (которые мы привели туда), уже сбил одного американца. Тот безнаказанно летал и фотографировал китайскую территорию. Американцы тогда знали, что у китайцев нет авиации, поэтому они летали даже без вооружения [17]. Майор Гушев, командир эскадрильи, сбил два самолета в одном бою. Он стал делегатом XIX съезда КПСС, который состоялся в 1952 году.
Второй раз я был в Шанхае уже вместе с Виктором в мае или в июне 1950 года, когда проводили учения. Это было еще до начала войны в Корее. Нашу бомбардировочную группу использовали в качестве целей. Локаторщики должны были засечь нас, определить, на какой высоте и каким курсом мы идем. Потом нужно было вызвать истребителей, навести их на нашу группу и условно сбить нас. Правда, нас засекли локаторы, и МиГ-15 нас условно сбили. У них скорость 1000 километров в час, они нас быстро догнали, и им защитали победу в бою.
Другое дело с Ла-11. В то время Ту-2 был новейший бомбардировщик. Его максимальная скорость - 530 километров в час, а у Ла-11 – 580 километров. Разница небольшая, у этих истребителей не хватило мощности, чтобы догнать нас и атаковать. Поэтому самолетам Ла-11 атаку не защитали. Они потом на нас обижались, что мы не сбросили скорость.
Очень скоро налеты американцев на Шанхай и близлежащую территорию прекратились. Всем летчикам из Советского Союза, которые обеспечивали противовоздушную оборону района, выдали медали «За оборону Шанхая». Удостоверения к ним написаны по-китайски, наших фамилий там нет. Но в полку в Дальнем дали подтверждающие бумаги. В моей написано: «старший лейтенант Грачев награжден медалью за «Оборону города Шанхая», начальник штаба ВЧ 42 171 подполковник Исаев». Эта награда внесена в личное дело (у любого офицера их два: одно в райвоенкомате, другое – в горвоенкомате).
Вложения
Становление военно-воздушных сил Китая
Вскоре нас перенацелили на переучивание китайцев. В июне 1950 года началась война в Корее. Советский Союз стал помогать КНДР. В 1951 году из Москвы в Северную Корею отправили корпус генерала Лобова, а дивизия трижды Героя Советского Союза Кожедуба стояла в Андуне (аэродром у границы Китая с Севрной Кореей) и воевала с американцами. Самому Кожедубу ввиду того, что он был национальным героем, правительство летать не разрешало. Он командовал нашими МиГ-15, которым противостояли американские F-86. Наших истребителей на МиГ-15, базировавшиеся в Сюйчжоу и в Шанхае, сняли и переправили в Северную Манчжурию. Они потом сражались в Корее.
Нам же поставили задачу научить китайских летчиков летать на наших самолетах, и потом им эти самолеты оставить. До этого у китайцев не было своей авиации. Мы перелетели в Нанкин. Шли туда бреющем полете. Виктор был у меня в звене. Мы остались в Нанкине и обучали китайцев.
Летчики обучали летчиков, штурмана обучали штурманов, радисты – радистов. Обучали мы их через переводчиков. Получалось, но не всегда очень хорошо. На земле штурманов учили, что для точного бомбометания надо совместить перекрестье в прицеле с целью на земле. На бомбометании, например, если вешают три бомбы, дают четыре захода. То есть самолет может сделать один холостой заход и за три остальных захода сбросить три бомбы. Наш летчик, если перекрестье не совпадает с целью, что-то выкраивает, придумывает чтоб не делать больше четырех заходов. А китайский штурман, если у него не выходит правильно прицелиться, делает до 10 – 12 заходов, что не положено. Но все-таки мы китайских летчиков научили.
Виктор умел хорошо рисовать, чертить. Мы делали тренажеры, делали схемы, рисовали… В самолет садились, допустим, наш летчик, наш штурман и китайский и штурман. И наш штурман показывает китайскому, что нужно делать, как прицеливаться. Учили и летать и бомбить. Первых китайских летчиков мы подготовили. Когда мы китайцам отдали самолеты, они плакали. В прямом смысле слова. Представьте, был парень никем, а через полгода стал летчиком. Свой самолет я отдал китайскому подопечному Ю Бень Жу. Мы были такие друзья!
Мы китайцев научили, сдали им самолеты. Виктор уехал. В Китае осталась одна эскадрилья. В ней я и служил. Мы были перевозчиками: получали с ремонтной базы старые самолеты Ту-2 и разгоняли их по городам Китая. Гоняли их в Цицикар, в Чанчунь, в Мукден (современное название Шеньян), в Харбин [18]. Я побыл еще немного в Китае, и скоро нас перевели в Забайкалье, станция Доха под Читой.
С китайскими летчиками, которых мы научили летать, я встречался здесь в Москве через много лет. Нашел их поздно. Случайно помог один истребитель, который у нас в институте работал. Он однажды пришел на День Победы с медалью «За оборону Шанхая». Он был в полку Ефимова на Ла-11 в Шанхае. Он рассказал мне, что Китайское посольство организует встречи с китайскими летчиками, которых мы подготовили. Я ходил на две или три встречи. Но последние полтора года все затихло, увы, люди кончились.
В Китае мы держали войска до 1953-го года. Потом вывели их, по межправительственному договору. Все, что у нас было, оставили, подарили китайцам.
Вскоре нас перенацелили на переучивание китайцев. В июне 1950 года началась война в Корее. Советский Союз стал помогать КНДР. В 1951 году из Москвы в Северную Корею отправили корпус генерала Лобова, а дивизия трижды Героя Советского Союза Кожедуба стояла в Андуне (аэродром у границы Китая с Севрной Кореей) и воевала с американцами. Самому Кожедубу ввиду того, что он был национальным героем, правительство летать не разрешало. Он командовал нашими МиГ-15, которым противостояли американские F-86. Наших истребителей на МиГ-15, базировавшиеся в Сюйчжоу и в Шанхае, сняли и переправили в Северную Манчжурию. Они потом сражались в Корее.
Нам же поставили задачу научить китайских летчиков летать на наших самолетах, и потом им эти самолеты оставить. До этого у китайцев не было своей авиации. Мы перелетели в Нанкин. Шли туда бреющем полете. Виктор был у меня в звене. Мы остались в Нанкине и обучали китайцев.
Летчики обучали летчиков, штурмана обучали штурманов, радисты – радистов. Обучали мы их через переводчиков. Получалось, но не всегда очень хорошо. На земле штурманов учили, что для точного бомбометания надо совместить перекрестье в прицеле с целью на земле. На бомбометании, например, если вешают три бомбы, дают четыре захода. То есть самолет может сделать один холостой заход и за три остальных захода сбросить три бомбы. Наш летчик, если перекрестье не совпадает с целью, что-то выкраивает, придумывает чтоб не делать больше четырех заходов. А китайский штурман, если у него не выходит правильно прицелиться, делает до 10 – 12 заходов, что не положено. Но все-таки мы китайских летчиков научили.
Виктор умел хорошо рисовать, чертить. Мы делали тренажеры, делали схемы, рисовали… В самолет садились, допустим, наш летчик, наш штурман и китайский и штурман. И наш штурман показывает китайскому, что нужно делать, как прицеливаться. Учили и летать и бомбить. Первых китайских летчиков мы подготовили. Когда мы китайцам отдали самолеты, они плакали. В прямом смысле слова. Представьте, был парень никем, а через полгода стал летчиком. Свой самолет я отдал китайскому подопечному Ю Бень Жу. Мы были такие друзья!
Мы китайцев научили, сдали им самолеты. Виктор уехал. В Китае осталась одна эскадрилья. В ней я и служил. Мы были перевозчиками: получали с ремонтной базы старые самолеты Ту-2 и разгоняли их по городам Китая. Гоняли их в Цицикар, в Чанчунь, в Мукден (современное название Шеньян), в Харбин [18]. Я побыл еще немного в Китае, и скоро нас перевели в Забайкалье, станция Доха под Читой.
С китайскими летчиками, которых мы научили летать, я встречался здесь в Москве через много лет. Нашел их поздно. Случайно помог один истребитель, который у нас в институте работал. Он однажды пришел на День Победы с медалью «За оборону Шанхая». Он был в полку Ефимова на Ла-11 в Шанхае. Он рассказал мне, что Китайское посольство организует встречи с китайскими летчиками, которых мы подготовили. Я ходил на две или три встречи. Но последние полтора года все затихло, увы, люди кончились.
В Китае мы держали войска до 1953-го года. Потом вывели их, по межправительственному договору. Все, что у нас было, оставили, подарили китайцам.
Вложения
О валютном курсе и настоящих ценностях
Пробыли мы в Сюйчжоу десять месяцев. Из Дальнего мы улетели в начале марта, и вернулись в ноябре. После этого и до конца 1952 года, когда мы уехали из Китая, мы все время были снова в нашем 815 бомбардировочном полку.
Кормили нас отлично, как по заказу – что хочешь. И платили в китайских юанях очень хорошо. Когда мы прилетели в Шанхай вторично, нам выдали такие деньги, о каких никто не мечтал. Я как командир звена получал двенадцать с половиной миллионов юаней, а Виктор немного меньше - десять миллионов, он был рядовым штурманом. На две зарплаты я мог купить американскую автомашину «Бьюик» (хоть его оттуда и не вывезешь). Невероятно! Из разговоров с другими военными я знаю, что больше нигде нашим военнослужащим за границей не платили столько. Ни в Германии, ни в Венгрии, ни в других странах, где стояли наши войска. Решение об оплате принимал Мао Цзэдун, так он договорился со Сталиным. Кстати, в Шанхае (еще тогда, пятьдесят семь лет тому назад) на самом высоком здании была таблица: курс доллара. Этот курс определял нашу зарплату. Я получал не двенадцать с половиной миллионов копейка в копейку, а в зависимости от курса доллара: двенадцать семьсот или двенадцать триста.
Жили мы в комнатах на два или на три человека. Там стояли: стол, кровать, тумбочка у каждого. А на тумбочке чемодан. Месяца через три смотришь – уже два или три чемодана на тумбочке. Через полгода смотришь - уже пять чемоданов у одного человека. Когда я вернулся из Шанхая, у меня было двенадцать костюмов, штук пять пальто и макинтошей, туфли лаковые, туфли замшевые, золотые часы с браслетом. Тогда был в моде бархат, бархат на шифоне, габардин [19]. Мы покупали эти ткани десятками метров на подарки. Тоже для подарков покупали золотые часы, причем только швейцарские. Летчик Иван Ярошенко купил часы «Ролекс». Стоили они очень дорого, на эти деньги можно было купить с десяток других золотых часов.
Набрали мы чемоданов, наложили часов, а деньги все равно остаются. Женатые покупали вещи себе, жене, ребеночку. А мы – холостяки. Прилетали к нам изредка дугласисты (Ли-2 – транспортный самолет), мы их просили привезти черного хлеба. Дугласисты нам сказали, что юани, которые нам выдали в Шанхае, можно поменять на квантунские юани. Валюта была разная – квантунского полуострова и Центрального Китая.
И мы с Витькой решили – рискнем. Что мы теряем? Ну, не заменим, выбросим. Оставили по десять миллионов. Приехали в Дальний и пошли вдвоем в банк. Там нам по десять миллионов - у меня и у него - заменили. Получи ли мы по сто миллионов. А что это такое? Командир звена получал один миллион двести пятьдесят тысяч юаней в месяц. Это примерно пятнадцать миллионов в год. А у меня сто. То есть, примерно семилетняя зарплата командира звена. Эти деньги лежали у нас в комнатах под матрасами.
Мы приходили в ресторан уже в макинтошах, в костюмах, в галстуках, в лаковых туфлях, а не в парашютном шелке, как раньше. Эмигрантки говорили: «вы, наверное, там были». Они знали, где мы были.
Когда мы вернулись из Шанхая в Дальний (где оставалась дивизия), и нас привезли к казармам, где жили солдаты, все вышли на нас посмотреть. Мало кто хотел ехать в командировку, думали, что оттуда не вернуться. А мы приехали невредимые, хорошо одетые, да еще и чемоданы стали выгружать. Всех друзей одарили, ничего не жалели. Помню, Колька Фадеев, тоже лучший друг Витьки, штурман, с которым мы жили вчетвером в квартире, в Шанхай не попал. Он первый женился. Я подарил жене Кольке чернобурку, Витька – золотые часы с браслетом. Вовку Григоренко, Жору Журавлева, Кольку Фадеева – всех мы водили в ресторан.
Как оно приходит, так и уходит. Не жалели. Поэтому мы с Витькой прожили жизнь шикарную.
Уехали мы из Китая в конце 1952 года. Вместе с Виктором мы служили потом в Забайкалье. Там мы переучились на реактивные самолеты. Летали на Ил-28, это реактивный фронтовой бомбардировщик. Наша 113-я бомбардировочная дивизия перелетела из Китая на Домна в 60 километрах от Читы. Там мы и расстались: Виктор уехал в Каменск-Уральский в штурманскую школу, а я уехал в Одесский округ.
Примечания:
[16] Город Сюйчжоу расположен в 450 км на северо-запад от Шанхая в провинции Сычуань. 241 тыс. жителей (1990). Начальный пункт судоходства по реке Янцзы. Металлургическая, химическая, машиностроительная промышленность. Виноделие.
[17] Покрышкин Александр Иванович (1913 – 1985), маршал авиации, трижды Герой Советского Союза. Провел 159 воздушных боев, сбил 59 самолетов. – Советский энциклопедический словарь. С. 1036
[18] 14 марта 1950г. звеном Ла-11 под командованием П. Душина был сбит второй самолет В-25, который с горящим мотором произвел посадку на фюзеляж в 5 км северо-восточнее аэродрома Сюйчжоу. Шесть человек экипажа были взяты в плен, а седьмой (радист) погиб. После этого случая активность воздушного противника несколько снизилась. Источник: "Россия (СССР) в локальных войнах и вооруженных конфликтах второй половины ХХ века"/Под ред. В.А.Золотарева.-М.: Кучково Поле; Полиграф-ресурсы, 2000. www.almanacwhf.ru
[19] Цицикар, Чанчунь, Шеньян, Харбин – города Северного Китая.
[20] Панбархат - шелковая ткань, род тонкого гладкого бархата. В послевоенное время особенно ценился китайский панбархат: он был тонким и прочным, красиво ложился мягкими складками. Шифон – тонкая шелковая или хлопчатобумажная мягкая ткань. Габардин – плотная шерстяная ткань с мелкими наклонными рубчиками.
Пробыли мы в Сюйчжоу десять месяцев. Из Дальнего мы улетели в начале марта, и вернулись в ноябре. После этого и до конца 1952 года, когда мы уехали из Китая, мы все время были снова в нашем 815 бомбардировочном полку.
Кормили нас отлично, как по заказу – что хочешь. И платили в китайских юанях очень хорошо. Когда мы прилетели в Шанхай вторично, нам выдали такие деньги, о каких никто не мечтал. Я как командир звена получал двенадцать с половиной миллионов юаней, а Виктор немного меньше - десять миллионов, он был рядовым штурманом. На две зарплаты я мог купить американскую автомашину «Бьюик» (хоть его оттуда и не вывезешь). Невероятно! Из разговоров с другими военными я знаю, что больше нигде нашим военнослужащим за границей не платили столько. Ни в Германии, ни в Венгрии, ни в других странах, где стояли наши войска. Решение об оплате принимал Мао Цзэдун, так он договорился со Сталиным. Кстати, в Шанхае (еще тогда, пятьдесят семь лет тому назад) на самом высоком здании была таблица: курс доллара. Этот курс определял нашу зарплату. Я получал не двенадцать с половиной миллионов копейка в копейку, а в зависимости от курса доллара: двенадцать семьсот или двенадцать триста.
Жили мы в комнатах на два или на три человека. Там стояли: стол, кровать, тумбочка у каждого. А на тумбочке чемодан. Месяца через три смотришь – уже два или три чемодана на тумбочке. Через полгода смотришь - уже пять чемоданов у одного человека. Когда я вернулся из Шанхая, у меня было двенадцать костюмов, штук пять пальто и макинтошей, туфли лаковые, туфли замшевые, золотые часы с браслетом. Тогда был в моде бархат, бархат на шифоне, габардин [19]. Мы покупали эти ткани десятками метров на подарки. Тоже для подарков покупали золотые часы, причем только швейцарские. Летчик Иван Ярошенко купил часы «Ролекс». Стоили они очень дорого, на эти деньги можно было купить с десяток других золотых часов.
Набрали мы чемоданов, наложили часов, а деньги все равно остаются. Женатые покупали вещи себе, жене, ребеночку. А мы – холостяки. Прилетали к нам изредка дугласисты (Ли-2 – транспортный самолет), мы их просили привезти черного хлеба. Дугласисты нам сказали, что юани, которые нам выдали в Шанхае, можно поменять на квантунские юани. Валюта была разная – квантунского полуострова и Центрального Китая.
И мы с Витькой решили – рискнем. Что мы теряем? Ну, не заменим, выбросим. Оставили по десять миллионов. Приехали в Дальний и пошли вдвоем в банк. Там нам по десять миллионов - у меня и у него - заменили. Получи ли мы по сто миллионов. А что это такое? Командир звена получал один миллион двести пятьдесят тысяч юаней в месяц. Это примерно пятнадцать миллионов в год. А у меня сто. То есть, примерно семилетняя зарплата командира звена. Эти деньги лежали у нас в комнатах под матрасами.
Мы приходили в ресторан уже в макинтошах, в костюмах, в галстуках, в лаковых туфлях, а не в парашютном шелке, как раньше. Эмигрантки говорили: «вы, наверное, там были». Они знали, где мы были.
Когда мы вернулись из Шанхая в Дальний (где оставалась дивизия), и нас привезли к казармам, где жили солдаты, все вышли на нас посмотреть. Мало кто хотел ехать в командировку, думали, что оттуда не вернуться. А мы приехали невредимые, хорошо одетые, да еще и чемоданы стали выгружать. Всех друзей одарили, ничего не жалели. Помню, Колька Фадеев, тоже лучший друг Витьки, штурман, с которым мы жили вчетвером в квартире, в Шанхай не попал. Он первый женился. Я подарил жене Кольке чернобурку, Витька – золотые часы с браслетом. Вовку Григоренко, Жору Журавлева, Кольку Фадеева – всех мы водили в ресторан.
Как оно приходит, так и уходит. Не жалели. Поэтому мы с Витькой прожили жизнь шикарную.
Уехали мы из Китая в конце 1952 года. Вместе с Виктором мы служили потом в Забайкалье. Там мы переучились на реактивные самолеты. Летали на Ил-28, это реактивный фронтовой бомбардировщик. Наша 113-я бомбардировочная дивизия перелетела из Китая на Домна в 60 километрах от Читы. Там мы и расстались: Виктор уехал в Каменск-Уральский в штурманскую школу, а я уехал в Одесский округ.
Примечания:
[16] Город Сюйчжоу расположен в 450 км на северо-запад от Шанхая в провинции Сычуань. 241 тыс. жителей (1990). Начальный пункт судоходства по реке Янцзы. Металлургическая, химическая, машиностроительная промышленность. Виноделие.
[17] Покрышкин Александр Иванович (1913 – 1985), маршал авиации, трижды Герой Советского Союза. Провел 159 воздушных боев, сбил 59 самолетов. – Советский энциклопедический словарь. С. 1036
[18] 14 марта 1950г. звеном Ла-11 под командованием П. Душина был сбит второй самолет В-25, который с горящим мотором произвел посадку на фюзеляж в 5 км северо-восточнее аэродрома Сюйчжоу. Шесть человек экипажа были взяты в плен, а седьмой (радист) погиб. После этого случая активность воздушного противника несколько снизилась. Источник: "Россия (СССР) в локальных войнах и вооруженных конфликтах второй половины ХХ века"/Под ред. В.А.Золотарева.-М.: Кучково Поле; Полиграф-ресурсы, 2000. www.almanacwhf.ru
[19] Цицикар, Чанчунь, Шеньян, Харбин – города Северного Китая.
[20] Панбархат - шелковая ткань, род тонкого гладкого бархата. В послевоенное время особенно ценился китайский панбархат: он был тонким и прочным, красиво ложился мягкими складками. Шифон – тонкая шелковая или хлопчатобумажная мягкая ткань. Габардин – плотная шерстяная ткань с мелкими наклонными рубчиками.