10 февраля (29 января по старому стилю) родился Борис Константинович Зайцев— русский писатель и переводчик, один из последних крупных представителей Серебряного века. После установления советской власти в эмиграции. Был номинирован на Нобелевскую премию по литературе (1962).
К 1917 году Зайцев – маститый прозаик, один из зачинателей «нового реализма», автор двух десятков книг, классик Серебряного века. Высокая писательская репутация подкреплена еще и благородством чисто человеческим. Неудивительно, что именно на него (а не на Горького, как замышлялось власть имущими) пал выбор, когда российские писатели решали, кого хотели бы они видеть во главе только что созданного ими профессионального Союза. (Кстати, и в дальнейшем – уже в изгнании – и в Берлине, и в Париже ему оказывалось это высокое доверие сподвижников по труду). Однако так счастливо-безоблачно начинавшееся служение на ответственном поприще в новых условиях, когда только что отгремели революционные грозы, неожиданно прервано было грубым актом произвола: весь президиум писательского Союза оказался в подвалах Лубянки. Правда, для Зайцева сидение это было недолгим, через несколько дней его освободили, но вышел из «кровавой слякоти отверженного места» уже другой человек, для которого одного пути вместе с Лениными, Сталиными, Троцкими, Каменевыми уже не было. «Скорби, ужасы войны и особенно жестокости революции „сдернули завесу с ума“ и болью сердца осветили душу», – вспоминал он в одном из писем.
Годы эмиграции для Зайцева были сложными, но так как он не шёл ни на какие компромиссы с советской властью, единственным выходом было творить за пределами России: «Живя вне Родины, я могу вольно писать о том, что люблю в ней о своеобразном складе русской жизни…, русских святых, монастырях, о замечательных писателях России». Отъезд в Европу также спровоцировал более глубокий интерес к православию, что, конечно, отразилось на творчестве писателя. Именно судьба России дореволюционных лет нашла отражение в его произведениях.
В этот же период в Берлине Зайцев начал работу над романом «Золотой узор». В романе представлены две части, одна посвящена дореволюционной эпохе, вторая представляет собой лирический монолог, в котором писатель ставит ряд риторических вопросов, обрамляя их пейзажными описаниями. Последние главы — воспоминания об «окаянных днях» 1917—1922 годов. Роман представляет собой историю молодой женщины, которая приходится на рубеж столетий, включает в себя детство и жизненный этап до отъезда с мужем в эмиграцию. «Покинув Россию, Наталия в тишине знаменитой часовни начинает понимать смысл слов Христа, сказанных по преданию на этом месте апостолу Петру, поначалу бежавшему из нероновского Рима: „Quo vadis?“» (что в переводе на церк.-слав. означает «Камо грядеши», рус. — «Куда ты идёшь, Господи?»). Роман «Золотой узор» был последним в «тургеневском» этапе творчества Б. К. Зайцева.
В двадцатые годы у Зайцева выходят одна-две книги ежегодно, но гонорары за них были столь малы, что их едва хватало на жизнь. Писатели-изгнанники бедствовали все. Об этом свидетельствуют дневники и письма И. А. Бунина и И. С. Шмелева, М. И. Цветаевой и З. Н. Гиппиус, многих и многих других. «Все мы живем главным образом подаянием, – пишет Вера Николаевна Бунина. – Книг никому не нужно. А писателей все же поддерживать нужно, так как без них у эмиграции совсем не было бы никакого оправдания». «Насчет денег у нас, – шутливо вторит подруге Вера Алексеевна Зайцева, – чтобы нет, так да, и наоборот. Думаю, продержимся кое-как».
Май 1926 года — начало работы над романом «Дом Пасси» (Берлин, 1935), единственным романом, в котором всеобъемлюще представлена жизнь эмиграции.
«Чувство, что ты эмигрант, а не путешественник появилось в Париже. Ты можешь желать, чего угодно, думать, о чём угодно, но ты должен прочно устраиваться, уезжать некуда. Ты дыши воздухом, какой есть и за это будь ещё благодарен».
«Помню это время, тайной „подземной“ тоски, все как будто идёт и неплохо. Париж, чем больше его узнаешь, тем больше нравится. Ничем ты не связан, никто к тебе не пристаёт, требуя любви и поклонения. Можно писать и печатать, что вздумается. И хорошо бродить по местам Парижа старинного, благородно суховатого, изящного… и всё-таки, всё-таки…»
Неоднократно Б. К. Зайцев на протяжении нескольких лет пытается описать тайну русской святости, пишет беллетризованные биографии русских писателей: «Жизнь Тургенева» (Париж, 1932), «Жуковский» (Париж, 1951), «Чехов» (Нью-Йорк, 1954), эссе «Жизнь с Гоголем» (СЗ, 1935, № 59), «Тютчев жизнь и судьба (К 75-летию кончины)» (Возрождение, 1949, № 1). В каждой из биографий Б. К, Зайцев показывает «двойную» судьбу писателей: умение быть художником и одновременно «отражение в его „жизни сердца“ раздумий о преодолении смерти». Особенностью восприятия Зайцева духовной русской литературы и культуры в целом является видение Тургенева и Чехова как писателей «подземно» религиозных.
Учту на будущее, что только "старожилы" здесь и читатели и писатели. Погорячился - подумал, что может еще кому интересно будет. С кем не бывает...
