Можно тут воспоминания раввина запоститься ?
Разумеется...
Евреи Румынии находились под властью нацистского режима и подвергались гонениям, преследованиям, мучениям. Все же мы не можем забыть то, что происходило в этот период притеснений, физического и морального угнетения...
В "то воскресенье", 29 июня 1941 года, в городе Яссы вспыхнул огонь, приведший к кровопролитию. Разразившийся ясский погром организовали и осуществили румынская армия и гражданские власти с помощью находившихся в городе немецких подразделений. 4330 евреев заключили в концлагеря, 2650 из них задушили по дороге в "поездах смерти". Всего было убито около 12000 евреев.
Когда до нас дошли страшные известия из Ясс, мы тотчас начали отчаянные ходатайства в надежде спасти хотя бы некоторых. Но "поезда смерти" уже мчались на мучительном пути из Ясс на юг страны, в город Кэлэраш. Когда "поезд смерти", битком набитый евреями, остановился на станции Роман, то находившиеся в вагонах рядом с умершими, несчастные, избитые и измученные люди кричали: "Дайте воды!", но никому не позволяли делать даже это. На станции находилась и госпожа Виорика Агарич, руководитель комитета Красного Креста города Роман. Она, в отличие от некоторых ее коллег, попросила стражу открыть заслонки переполненных товарных вагонов и вагонов для скота, впустить немного воздуха и дать немного воды. Эта женщина проявила не только смелость, но и большое мужество, так как всех предупредили, что если кто-нибудь посмеет приблизиться к заключенным евреям, то будет наказан – и ясно, что значит наказание во время войны. В такой ситуации она бесстрашно подошла к поезду и подала воду несчастным евреям, и они смогли глотнуть воды и воздуха...
Я информировал Короля Румынии и королеву-мать Елену об отчаянном положении моих единоверцев осенью 1941 года, но после моего разговора с Патриархом, зная, что он собирается беседовать с королевой-матерью, я еще раз описал ей наше отчаяние. Будучи личностью благородной, с утонченной душой, она была тронута моим рассказом. Как женщина и мать, она восприняла эту ситуацию с большим сочувствием, особенно то, что касалось детей. Королева установила контакты с обоими Антонеску, но безуспешно. У нее возникла идея – которую разделял и король – устроить обед и пригласить во дворец Патриарха и обоих Антонеску и, поскольку они настаивали на том, что проблема депортации зависит от немцев, – пригласить также германского посла барона фон Киллингера. Последний прибыл в Румынию сразу же после погрома 1941 года, но уже проявлял свою жестокость и непримиримость в вопросе прекращения депортаций. Король и королева думали, что когда все эти высокопоставленные лица соберутся за королевским столом, они благосклоннее отнесутся к просьбе о прекращении депортаций.
Но в действительности все выглядело иначе.
"Господа! Я взываю к вашим сердцам, к вам, представителям наших культурных наций. Не допустим насилия, лишения жизни, проявим милосердие по отношению к ни в чем не повинным людям!" - говорила королева-мать. Но ее призыв не подействовал на Киллингера; наоборот, он противился упрямо, бессердечно и даже нагло. К тому же он задел чувство национальной гордости Патриарха, спровоцировав резкий ответ. Патриарх заявил Киллингеру: "Мы находимся здесь, у себя в Румынии!"
Королева и Патриарх снова обратились к маршалу напрямую. Патриарх, действуя так, словно он олицетворяет независимость Румынии, апеллировал к сильным шовинистическим чувствам Антонеску.
Хотя акции продолжались, Королева и Патриарх добились сначала замедления, а затем и отсрочки депортации для тех, кто еще не был депортирован. Однако ситуация улучшилась лишь на время, и впоследствии депортации возобновились.
...Евреи южной Буковины и северной Молдавии были изгнаны из своих жилищ и депортированы в Транснистрию. На маршах по дорогам в Транснистрию многих евреев убивали, другие, измученные падали и умирали в оврагах. Но и те, кому удавалось добраться до зловещих мест по другую сторону Днестра, погибали от холода, голода, болезней; а они были голыми и босыми, и им недоставало самого необходимого – одежды, пищи, лекарств.
У нас не было возможности посылать им помощь одеждой, продовольствием, медикаментами.
...Поначалу мы и не мечтали, что можно будет посылать помощь депортированным. Мы знали, что губернатором Транснистрии являлся некий "профессор" Алексяну, человек крайне жестокий. Когда мы поставили вопрос о помощи депортированным в Транснистрию, Алексяну всячески противился нашим инициативам, также, как и позднее, когда он выступал против репатриации депортированных.
Я обратился к королеве-матери Елене и сказал ей, что необходимо безотлагательно получить разрешение направлять помощь изгнанным в лагеря, что важен каждый час, ведь ежечасно в мучениях умирают невинные люди. Королева-мать, женщина набожная и благочестивая, изо всех сил старалась сделать так, чтобы разрешение было получено без промедления. И она это сделала. Как только она узнала о положительных результатах своих ходатайств, она тотчас же отправила ко мне домой своего адъютанта. Суровой зимней ночью королева-мать Елена сообщила мне важную спасительную весть о помощи "на час раньше", не откладывая на следующий день.
Я сразу же сообщил Фильдерману о таком развитии событий, и 17 декабря 1941 года, когда прибыл официальный документ от имени маршала Антонеску, который позволял посылать помощь в Транснистрию, – мы тут же стали отправлять ее...
Королева-мать Елена была удивительной женщиной, со всей теплотой и сочувствием относившейся к чужому горю. Она сыграла исключительную роль как в организации помощи евреям, изгнанным в Транснистрию, так и в деле репатриации сирот, а в дальнейшем – и других депортированных.
(с) Александр Шафран, бывший Главный раввин Румынии