седой копач
Местный
А хрен его знает. Наверное думают , что подделываем и им продаём . Так уже сюда и китайцев прилепили.
Осенний коп 2018
- Автор темы седой копач
- Дата начала
седой копач
Местный
Aleksander67
Местный
Alex Ponomarev
Модератор
Вчера занята была, сегодня сделает перевод. 
седой копач
Местный
Александр , она у тебя итальянка что ли ?
Alex Ponomarev
Модератор
седой копач
Местный
круто.
Alex Ponomarev
Модератор
Предисловие к статье о торговле жетонами.
(Саму статью добавлю чуть позже).
Торговля жетонами
«Панорама» на этой неделе посвятила большую статью торговле жетонами. На нашу группу дали ссылку, и администратор Ренца Мартини дала интервью. Одно можно сказать наверняка: мы всегда были против торговли, особенно если мы собираем коллекции, потому что это не только аморально, но, прежде всего, существует большой риск начала обмена ими. А так как есть покупатели, можно предположить и изготовление подделок.
(Саму статью добавлю чуть позже).
Торговля жетонами
«Панорама» на этой неделе посвятила большую статью торговле жетонами. На нашу группу дали ссылку, и администратор Ренца Мартини дала интервью. Одно можно сказать наверняка: мы всегда были против торговли, особенно если мы собираем коллекции, потому что это не только аморально, но, прежде всего, существует большой риск начала обмена ими. А так как есть покупатели, можно предположить и изготовление подделок.
Alex Ponomarev
Модератор
Церемония захоронения тел, найденных в Кирове в субботу, 2 марта, в Карньякко.
В субботу 2 марта состоится почетная церемония захоронения останков 12 погибших солдат, которые недавно привезли из России
Официальная церемония захоронения после репатриации останков двенадцати итальянских солдат, эксгумированных в Кировской области. Из этих двенадцати только у двоих смогли установить имя (семьи были оповещены) ... у остальных 10 смогли выяснить только национальность.
Вот официальная программа этого мероприятия, которое состоится в Tempio di Cargnacco (UD):
- прибытие официальных лиц, внесение церимониальных флагов к 10.30
- 10 ч. 50 м. – Отдание чести погибшим - внесение урн с останками погибших
- 11.00 - Празднование Святой Мессы с выступлением генерального комиссара для отдания чести павшим.
- перенесение урн в склеп
- 11.45 - конец церемонии
В субботу 2 марта состоится почетная церемония захоронения останков 12 погибших солдат, которые недавно привезли из России
Официальная церемония захоронения после репатриации останков двенадцати итальянских солдат, эксгумированных в Кировской области. Из этих двенадцати только у двоих смогли установить имя (семьи были оповещены) ... у остальных 10 смогли выяснить только национальность.
Вот официальная программа этого мероприятия, которое состоится в Tempio di Cargnacco (UD):
- прибытие официальных лиц, внесение церимониальных флагов к 10.30
- 10 ч. 50 м. – Отдание чести погибшим - внесение урн с останками погибших
- 11.00 - Празднование Святой Мессы с выступлением генерального комиссара для отдания чести павшим.
- перенесение урн в склеп
- 11.45 - конец церемонии
Alex Ponomarev
Модератор
Русские «Военные*мемориалы»
Структура, которую мы называем Onorcaduti (отдание чести павшим), в России называется ассоциация Международного Военно-мемориального сотрудничества «Военные*мемориалы». Оба зависят от своих министерств обороны. Здесь, в Москве, руководитель - Евгений Пиляев, но на самом деле настоящая машина для поиска - это Василий Толочко, восемнадцать лет занимающийся работой, которая становится все более и более сложной , поскольку годы идут и свидетелей уже нет в живых. Эта наша первая встреча сразу после возвращения в Москву.
Ассоциация находится в пригородном здании, в районе Нагатино, очень далеко от центра. «На настоящее время мы эксгумировали 10 663 итальянцев, 2870 были опознаны, - говорит Пиляев, - Последние 121 были репатриированы на прошлой неделе. Мы обнаружили их в Ростовской области. Это была долгая и очень трудная работа, которую мы начали в 2008 году, они были захоронены на глубине 5 метров под землей. Мы отдали итальянцам шесть жетонов, и из Рима нам сообщили, что три уже опознаны. Если вы направляетесь туда, будьте очень осторожны с копачами, есть много людей, которые продают все, что находят в земле, и смотрят косо на посторонних.
Даже не прибыв на место. Зайдя в Интернет, мы находим на eBay человека, который продает жетон Стефано Сианни, 1918 года рождения, уроженца провинции Козенца. Описание на немецком языке. Теперь уже торгуют и чувствами.
Ассоциация «Военные мемориалы» занимает четыре небольших комнаты, включая кухню. Одна комната заполнена папками, одна используется для представительства, то есть для встреч, но настоящий центр всей информации, - это последняя комната, где работает Василий и его помощник, Дмитрий, который не раскрывает рта и всегда сидит в своем компьютере. В базе данных находится весь архив Второй мировой войны, три миллиона файлов. Есть имена, фотографии, документы, карты. Достаточно написать e-mail (на адрес [email protected]), Василий проводит исследования, а Дмитрий - тот, кто физически всем отвечает. Все имеет свою стоимость, начиная с двадцати евро за ксерокопию свидетельства о смерти и до ста евро за более подробные документы. Деньги идут не им, а государству. Вы также можете запросить фотографии и даже видео: очевидно, что стоимость значительно возрастает. Несомненно, на это потребуется намного больше времени, потому что, когда им приходится обращаться в министерство обороны или в на телевидение в Останкино, ждать приходится долго. В общем, все не так, как было раньше. «Сейчас существуют жесткие ограничения, как во времена советской власти», - говорит Пиляев, улыбаясь. На все это требуется много денег и прежде всего много терпения ". Бюрократия приобрела почти непреодолимые масштабы.
Я помню первое слово, которое я выучил на русском - терпение. Оно необходимо. Кстати, я спрашиваю Василия, как они понимают запросы на итальянском? Он улыбается: «Смотри, это секрет, но мы используем Google, короче говоря, автоматический переводчик. Рекомендую, когда вам нужно перевести короткие предложения».
Я покидаю эту странную маленькую комнату. После многих лет общения с родственниками пропавших без вести, после долгого обмена тревогами и эмоциями, мне странно думать, что все происходит в этой комнате и что ответы не заключены в гигантский мозг, а доверены доброй воле и интуиции Дмитрия, малоподвижного сотрудника, голос которого я даже слышал, только несколько жестов и редкие улыбки.
Василий очень приветливый. Он говорит нам о своих проблемах, дает нам точные указания, точные ссылки и даже предоставляет нам свой компьютер. Рассказывает истории.
«У нас есть доказательства того, что в Беларуси немцы застрелили итальянский патруль: 800 человек погибли. Русские никогда не совершали подобных убийств. Итальянцев любили. Свидетели говорят: они брали еду из крестьянских домов, но не силой, они платили. Они были очень человечными, не такими как венгры, румыны и прежде всего немцы. Было даже много любовных историй, у нас есть некоторые доказательства и много свидетельств. В 2006 году русская женщина написала нам, чтобы мы помогли ей найти своего отца. Она родилась в Белгороде в 1943 году. Ее мать перед смертью сказала ей, что ее отец был итальянцем и что он похоронен перед ее домом. Мы эксгумировали тело, но у этого человека была советская форма, и в патроне не было записки, кто знает, может, он украл форму, чтобы спрятаться, или, возможно, мать ей солгала ".
Поиски не прекращаются, но становится все труднее. «Найти останки на кладбищах, отмеченных армейскими капелланами, было легко, теперь нам нужно искать тела, разбросанные по всей долине, нет возможности найти их всех». Представьте себе, что невозможно даже иметь точную информацию о погибших русских: мы не знаем точной цифры. Единственная возможность состоит в том, чтобы измерить соотношение между населением до и после войны, но даже перепись не дает точных цифр. Реальность такова, что все прямые свидетели умирают от старости: времени осталось мало ».
Мы решили выехать на рассвете в сторону Дона. На этот раз меня сопровождает Олег. Он не очень молод, он сказал мне, что в те местах он уже сопровождал несколько лет назад «снежного сержанта» Ригони Стерна. Я чувствую себя более уверенно. Спокойствие, мы все найдем.
(из «Lettere dal Don» Пино Скачча)
Структура, которую мы называем Onorcaduti (отдание чести павшим), в России называется ассоциация Международного Военно-мемориального сотрудничества «Военные*мемориалы». Оба зависят от своих министерств обороны. Здесь, в Москве, руководитель - Евгений Пиляев, но на самом деле настоящая машина для поиска - это Василий Толочко, восемнадцать лет занимающийся работой, которая становится все более и более сложной , поскольку годы идут и свидетелей уже нет в живых. Эта наша первая встреча сразу после возвращения в Москву.
Ассоциация находится в пригородном здании, в районе Нагатино, очень далеко от центра. «На настоящее время мы эксгумировали 10 663 итальянцев, 2870 были опознаны, - говорит Пиляев, - Последние 121 были репатриированы на прошлой неделе. Мы обнаружили их в Ростовской области. Это была долгая и очень трудная работа, которую мы начали в 2008 году, они были захоронены на глубине 5 метров под землей. Мы отдали итальянцам шесть жетонов, и из Рима нам сообщили, что три уже опознаны. Если вы направляетесь туда, будьте очень осторожны с копачами, есть много людей, которые продают все, что находят в земле, и смотрят косо на посторонних.
Даже не прибыв на место. Зайдя в Интернет, мы находим на eBay человека, который продает жетон Стефано Сианни, 1918 года рождения, уроженца провинции Козенца. Описание на немецком языке. Теперь уже торгуют и чувствами.
Ассоциация «Военные мемориалы» занимает четыре небольших комнаты, включая кухню. Одна комната заполнена папками, одна используется для представительства, то есть для встреч, но настоящий центр всей информации, - это последняя комната, где работает Василий и его помощник, Дмитрий, который не раскрывает рта и всегда сидит в своем компьютере. В базе данных находится весь архив Второй мировой войны, три миллиона файлов. Есть имена, фотографии, документы, карты. Достаточно написать e-mail (на адрес [email protected]), Василий проводит исследования, а Дмитрий - тот, кто физически всем отвечает. Все имеет свою стоимость, начиная с двадцати евро за ксерокопию свидетельства о смерти и до ста евро за более подробные документы. Деньги идут не им, а государству. Вы также можете запросить фотографии и даже видео: очевидно, что стоимость значительно возрастает. Несомненно, на это потребуется намного больше времени, потому что, когда им приходится обращаться в министерство обороны или в на телевидение в Останкино, ждать приходится долго. В общем, все не так, как было раньше. «Сейчас существуют жесткие ограничения, как во времена советской власти», - говорит Пиляев, улыбаясь. На все это требуется много денег и прежде всего много терпения ". Бюрократия приобрела почти непреодолимые масштабы.
Я помню первое слово, которое я выучил на русском - терпение. Оно необходимо. Кстати, я спрашиваю Василия, как они понимают запросы на итальянском? Он улыбается: «Смотри, это секрет, но мы используем Google, короче говоря, автоматический переводчик. Рекомендую, когда вам нужно перевести короткие предложения».
Я покидаю эту странную маленькую комнату. После многих лет общения с родственниками пропавших без вести, после долгого обмена тревогами и эмоциями, мне странно думать, что все происходит в этой комнате и что ответы не заключены в гигантский мозг, а доверены доброй воле и интуиции Дмитрия, малоподвижного сотрудника, голос которого я даже слышал, только несколько жестов и редкие улыбки.
Василий очень приветливый. Он говорит нам о своих проблемах, дает нам точные указания, точные ссылки и даже предоставляет нам свой компьютер. Рассказывает истории.
«У нас есть доказательства того, что в Беларуси немцы застрелили итальянский патруль: 800 человек погибли. Русские никогда не совершали подобных убийств. Итальянцев любили. Свидетели говорят: они брали еду из крестьянских домов, но не силой, они платили. Они были очень человечными, не такими как венгры, румыны и прежде всего немцы. Было даже много любовных историй, у нас есть некоторые доказательства и много свидетельств. В 2006 году русская женщина написала нам, чтобы мы помогли ей найти своего отца. Она родилась в Белгороде в 1943 году. Ее мать перед смертью сказала ей, что ее отец был итальянцем и что он похоронен перед ее домом. Мы эксгумировали тело, но у этого человека была советская форма, и в патроне не было записки, кто знает, может, он украл форму, чтобы спрятаться, или, возможно, мать ей солгала ".
Поиски не прекращаются, но становится все труднее. «Найти останки на кладбищах, отмеченных армейскими капелланами, было легко, теперь нам нужно искать тела, разбросанные по всей долине, нет возможности найти их всех». Представьте себе, что невозможно даже иметь точную информацию о погибших русских: мы не знаем точной цифры. Единственная возможность состоит в том, чтобы измерить соотношение между населением до и после войны, но даже перепись не дает точных цифр. Реальность такова, что все прямые свидетели умирают от старости: времени осталось мало ».
Мы решили выехать на рассвете в сторону Дона. На этот раз меня сопровождает Олег. Он не очень молод, он сказал мне, что в те местах он уже сопровождал несколько лет назад «снежного сержанта» Ригони Стерна. Я чувствую себя более уверенно. Спокойствие, мы все найдем.
(из «Lettere dal Don» Пино Скачча)
Alex Ponomarev
Модератор
Благословение останков 12 итальянских военных, павших во Второй мировой войне
Благословение останков 12 итальянских военных, павших во Второй мировой войне (Москва, 12 декабря) Maeci
Вчера утром, в среду, 12 декабря 2018 г., в соборе Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии в Москве прошла простая, но важная месса, в ходе которой получили благословение останки 12 итальянских военных, павших во Второй мировой войне. Служил его высокопреосвященство Паоло Пецци, архиепископ католической епархии Москвы, а Е.П. посла Италии представлял бригадный генерал Альфонсо Миро, военный атташе. В своём выступлении генерал Миро не только вспомнил о той жертве, которую принесли молодые итальянские солдаты, но и безукоризненное поведение личного состава итальянской армии в ходе русской кампании по отношению к местному населению, которое по сей день признаёт и помнит об этом.
Архиепископ Пецци произнёс трогательную проповедь и перешёл к благословлению и каждению останков перед их отправкой в Венецию, откуда они будут перевезены в святилище Карньякко в провинции Удине, где и обретут вечный покой.
Эти 12 погибших, двое из которых идентифицированы, - лишь немногие из более 85 000 итальянцев, пропавших без вести на русской земле более 75 лет назад. И всё же, благодаря превосходному сотрудничеству уполномоченных военных и гражданских ведомств Италии и России по-прежнему удаётся находить и идентифицировать множество погибших, возвращая их на родную землю.
Благословение останков 12 итальянских военных, павших во Второй мировой войне (Москва, 12 декабря) Maeci
Вчера утром, в среду, 12 декабря 2018 г., в соборе Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии в Москве прошла простая, но важная месса, в ходе которой получили благословение останки 12 итальянских военных, павших во Второй мировой войне. Служил его высокопреосвященство Паоло Пецци, архиепископ католической епархии Москвы, а Е.П. посла Италии представлял бригадный генерал Альфонсо Миро, военный атташе. В своём выступлении генерал Миро не только вспомнил о той жертве, которую принесли молодые итальянские солдаты, но и безукоризненное поведение личного состава итальянской армии в ходе русской кампании по отношению к местному населению, которое по сей день признаёт и помнит об этом.
Архиепископ Пецци произнёс трогательную проповедь и перешёл к благословлению и каждению останков перед их отправкой в Венецию, откуда они будут перевезены в святилище Карньякко в провинции Удине, где и обретут вечный покой.
Эти 12 погибших, двое из которых идентифицированы, - лишь немногие из более 85 000 итальянцев, пропавших без вести на русской земле более 75 лет назад. И всё же, благодаря превосходному сотрудничеству уполномоченных военных и гражданских ведомств Италии и России по-прежнему удаётся находить и идентифицировать множество погибших, возвращая их на родную землю.
Alex Ponomarev
Модератор
Продолжение статьи:
Резня в Воронеже
Приближаясь к границе с Украиной, прибываю в Воронеж, большой город, с почти миллионом жителей, блистательный, богатый. Гарантированная работа для всех на атомной электростанции или в авиационной промышленности: самолеты Туполев производятся здесь. Но во время войны это было просто отвратительное место: железнодорожный перекресток для безвозвратного путешествия на Урал и в Сибирь. Заключенные отправлялись от центрального вокзала, который почти не пострадал. Он до сих пор носит имя генерала Черняховского, командующего 60-й Красной Армией, героя контрнаступления в 1942-1943 годах. Генерал был убит в 1945 году. На первом пути локомотив медленно начинает движение к Россоши, где находилось итальянское командование: прошлое возвращается.
Воронеж волей- неволей напомнил мне о драматическом письме, которое генерал Бенито Гавацца, тогдашний глава Onorcaduti (организация, занимающаяся поиском павших в войну), вручил мне в 1992 году сразу после открытия российских архивов. Я хочу снова представить вам эту драматическую историю, уже опубликованную в «Армир, потерянная армия» (Nuova Eri), потому что только на ее примере можно объяснить весь ужас войны.
«Я русский, который живет в Воронежской области, где вы, итальянцы, ищете останки солдат, погибших во время войны между Советским Союзом и Германией семьдесят лет назад. Я хотел бы помочь вам, потому что я был свидетелем того, что произошло во время того, как вы отступали, и я знаю так много ям, где были захоронены итальянские заключенные. Их сотни: сколько их точно, никто не знает и никогда не узнает, потому что прошло столько времени.
Когда началась война, мне было десять. На момент описанных событий мне было двенадцать, и я все хорошо помню. Я говорю вам об уничтожении сотни, возможно, сотен итальянских заключенных советским конвоем, который их сопровождал. Все ваши соотечественники были убиты до последнего и сброшены в овраг. Я помню и прекрасно знаю этот овраг: он находится на ул. Подлесной, в селе Лещаное в Воробьевском районе, Воронежской области.
В конце улице Подлесной сейчас живут четыре семьи: Ериднец, Назаровы, Волковы и Головановы.
В ста метрах от этого дома, прямо за садами, находится этот холм. В то время это место называлось не селом Лещаным, а селом Воробьёвка, и там было двадцать или тридцать домов, в которых жило много людей. В то время улицы Подлесной тоже не существовало. Овраг находился за поселением. Жилая зона возле Воробьёвки разрослась позже.
Со временем овраг зарос кустами: теперь его невозможно узнать, потому что он покрыт довольно густым лесом. Я был одним из немногих свидетелей этой трагедии.
В те дни мы, дети, жили в бедности, мы были полуголыми и всегда голодными. Бедность заставляла нас выходить в холодные зимние дни на дороги, по которым шли и шли колонны итальянских заключенных, конвоируемые русскими. Мимо нас не проходили ни немцы, ни венгры, только итальянцы: мы сразу узнавали их по зеленым шинелям. Итальянцы были голоднее нас: они отдавали все, что могли, за кусок хлеба, за картошку или половину свеклы. Они отдавали нам носовые платки, последнее одеяло, галстуки, униформу и пальто; короче говоря, все шли наполовину раздетые, несмотря на то, что зима была очень холодной. Мы видели итальянцев, которые замерзали во время марша. Конвоиры выводили из колонны тех, кто больше не мог идти дальше самостоятельно, и расстреливали их в пяти-шести метрах от дороги. Сани, запряженные лошадью, которые должны были использоваться для перевозки ослабленных заключенных, почти всегда сопровождали колонны из одной деревни в другую. Но на этих санях все время по очереди сидели солдаты конвоя.
Таким образом, ряды заключенных продолжали следовать по дороге, оставляя за собой убитых итальянцев. На расстрелянных, которые, будучи молодыми, иногда были еще живы или слегка ранены, сразу набрасывалась группа наших деревенских мальчишек. И через две минуты все еще теплый труп становился голым. Часто, оказавшись рядом с трупом, сразу старались забрать все, что только можно. Мы спешили, потому что от холода тело очень быстро коченело. Было невозможно снять с замороженного трупа ботинки и одежду, не повредив ее. В таких случаях местное население, уже не дети, а взрослые, использовали топор. Ночью, когда их никто не видел, жители деревни шли в места, где лежали замерзшие мертвецы. Чтобы не портить пальто, пиджак и рубашку, мертвому заключенному отрубали руки. Потом с замороженного итальянца снимали все, стараясь не повредить обувь. И снова прибегали к топору. Отрубали ноги вместе с ботинками и относили домой. Там, в тепле, они оттаивали, после чего обувь хорошо снималась. Затем мужчины уходили и хоронили останки далеко от дома.
Резня в Воронеже
Приближаясь к границе с Украиной, прибываю в Воронеж, большой город, с почти миллионом жителей, блистательный, богатый. Гарантированная работа для всех на атомной электростанции или в авиационной промышленности: самолеты Туполев производятся здесь. Но во время войны это было просто отвратительное место: железнодорожный перекресток для безвозвратного путешествия на Урал и в Сибирь. Заключенные отправлялись от центрального вокзала, который почти не пострадал. Он до сих пор носит имя генерала Черняховского, командующего 60-й Красной Армией, героя контрнаступления в 1942-1943 годах. Генерал был убит в 1945 году. На первом пути локомотив медленно начинает движение к Россоши, где находилось итальянское командование: прошлое возвращается.
Воронеж волей- неволей напомнил мне о драматическом письме, которое генерал Бенито Гавацца, тогдашний глава Onorcaduti (организация, занимающаяся поиском павших в войну), вручил мне в 1992 году сразу после открытия российских архивов. Я хочу снова представить вам эту драматическую историю, уже опубликованную в «Армир, потерянная армия» (Nuova Eri), потому что только на ее примере можно объяснить весь ужас войны.
«Я русский, который живет в Воронежской области, где вы, итальянцы, ищете останки солдат, погибших во время войны между Советским Союзом и Германией семьдесят лет назад. Я хотел бы помочь вам, потому что я был свидетелем того, что произошло во время того, как вы отступали, и я знаю так много ям, где были захоронены итальянские заключенные. Их сотни: сколько их точно, никто не знает и никогда не узнает, потому что прошло столько времени.
Когда началась война, мне было десять. На момент описанных событий мне было двенадцать, и я все хорошо помню. Я говорю вам об уничтожении сотни, возможно, сотен итальянских заключенных советским конвоем, который их сопровождал. Все ваши соотечественники были убиты до последнего и сброшены в овраг. Я помню и прекрасно знаю этот овраг: он находится на ул. Подлесной, в селе Лещаное в Воробьевском районе, Воронежской области.
В конце улице Подлесной сейчас живут четыре семьи: Ериднец, Назаровы, Волковы и Головановы.
В ста метрах от этого дома, прямо за садами, находится этот холм. В то время это место называлось не селом Лещаным, а селом Воробьёвка, и там было двадцать или тридцать домов, в которых жило много людей. В то время улицы Подлесной тоже не существовало. Овраг находился за поселением. Жилая зона возле Воробьёвки разрослась позже.
Со временем овраг зарос кустами: теперь его невозможно узнать, потому что он покрыт довольно густым лесом. Я был одним из немногих свидетелей этой трагедии.
В те дни мы, дети, жили в бедности, мы были полуголыми и всегда голодными. Бедность заставляла нас выходить в холодные зимние дни на дороги, по которым шли и шли колонны итальянских заключенных, конвоируемые русскими. Мимо нас не проходили ни немцы, ни венгры, только итальянцы: мы сразу узнавали их по зеленым шинелям. Итальянцы были голоднее нас: они отдавали все, что могли, за кусок хлеба, за картошку или половину свеклы. Они отдавали нам носовые платки, последнее одеяло, галстуки, униформу и пальто; короче говоря, все шли наполовину раздетые, несмотря на то, что зима была очень холодной. Мы видели итальянцев, которые замерзали во время марша. Конвоиры выводили из колонны тех, кто больше не мог идти дальше самостоятельно, и расстреливали их в пяти-шести метрах от дороги. Сани, запряженные лошадью, которые должны были использоваться для перевозки ослабленных заключенных, почти всегда сопровождали колонны из одной деревни в другую. Но на этих санях все время по очереди сидели солдаты конвоя.
Таким образом, ряды заключенных продолжали следовать по дороге, оставляя за собой убитых итальянцев. На расстрелянных, которые, будучи молодыми, иногда были еще живы или слегка ранены, сразу набрасывалась группа наших деревенских мальчишек. И через две минуты все еще теплый труп становился голым. Часто, оказавшись рядом с трупом, сразу старались забрать все, что только можно. Мы спешили, потому что от холода тело очень быстро коченело. Было невозможно снять с замороженного трупа ботинки и одежду, не повредив ее. В таких случаях местное население, уже не дети, а взрослые, использовали топор. Ночью, когда их никто не видел, жители деревни шли в места, где лежали замерзшие мертвецы. Чтобы не портить пальто, пиджак и рубашку, мертвому заключенному отрубали руки. Потом с замороженного итальянца снимали все, стараясь не повредить обувь. И снова прибегали к топору. Отрубали ноги вместе с ботинками и относили домой. Там, в тепле, они оттаивали, после чего обувь хорошо снималась. Затем мужчины уходили и хоронили останки далеко от дома.
Alex Ponomarev
Модератор
Вся дорога от города Калача до станции Воробьевка была усеяна трупами итальянских военнопленных. В некоторых местах на сто метров можно было насчитать до девяти тел. Останков было действительно много, никто их не считал, на них не обращали внимания, к ним привыкли. Но потом пришла весна с жарой, и тела начали разлагаться. Волей-неволей люди стали хоронить их около дороги. Они рыли неглубокие ямы, бросили туда солдат и засыпали землей.
После окончания войны возле дорог начали распахивать землю, чтобы сеять. Во время вспашки из земли убирали останки итальянцев. В течение многих лет черепа и кости лежали непогребенными на полях возле дорог и в канавах. За садами и лугами, вдали от дороги, по которой проходили заключенные, лежали кости нижних конечностей. Между городом Калач и станцией Воробьевка было два населенных пункта: село Новотолучеево и село Рудня. В каждой деревне была церковь. Однако все церкви были полуразрушены и заброшены, не было ни окон, ни отопления. На ночь конвоиры загоняли итальянских заключенных в эти церкви. К утру многие замерзали насмерть, другие были едва живы, но не могли подняться на ноги. Солдаты выводили тех, кто мог встать, и расстреливали тех заключенных, которые еще не замерзли окончательно, но не могли самостоятельно передвигаться. Никто не пытался выяснять, кто замерз насмерть, а кто нет, и поэтому часто расстреливали даже живых. Возникала проблема, куда хоронить мертвецов. В центре села, возле церкви, была выкопана большая братская могила. На санях трупы итальянцев вывозились из церкви и сбрасывались в яму. Среди стольких погибших, как я уже говорил, встречались еще живые итальянцы, пытавшиеся вылезти из общего захоронения, но советские солдаты сталкивали их лопатами или просто комьями земли, сбрасывали их обратно в яму и затем хоронили всех вместе, живых и мертвых.
Похороны заключенных всегда сопровождались мародерством. В селе Рудня жил Карифан Лунин, которого не взяли в армию, потому что он был психически болен. Когда он замечал во рту итальянца, мертвого или живого, золотую коронку, он брал лопату или камень, ломал ему челюсть и забирал золото.
В то время много чего происходило, но перепись итальянских заключенных не велась. Конвои часто забывали какого-нибудь заключенного в конце колонны, возможно, думая, что он мертв. Было много случаев, когда отставшие итальянцы укрывались в деревнях, заходили в дома, отогревались и просили еды. Затем их забирал конвой следующей колонны и вел дальше.
У нас в деревне тоже была своя история с итальянцем. Один заключённый отстал от своих спутников. Конвой его не забрал, и он остался в деревне. Он бродил по деревне один день, другой. У некоторых даже хватило смелости пустить его переночевать. Это был красивый молодой человек и мастер на все руки. Он знал, как исправить замок, починить ведро, рубить дрова и шить сапоги. Он мог делать все. Одна старушка, наконец, приняла его, и он стал жить с ней в качестве постояльца. Люди в деревне часто говорили о нем, как о "постояльце из Италии". Жители стали приходить к нему с заказами, и он все для них делал, справляясь со всеми поручениями. Деревенские мужики его полюбили. За работу ему приносили все, что могли: кусок хлеба, картошку, молоко и другую еду. Итальянец стал своим в нашей деревне. Пришла весна. В колхозе не было никого, чтобы отремонтировать колеса и повозки. Председатель колхоза попросил помощи у итальянца. Даже это у него получилось, он все отремонтировал. Он работал в колхозе вместе с мужиками, которых не призвали по состоянию здоровья; его даже называли бригадиром плотницкой бригады.
Если в колхозе что-то шло не так, председатель говорил: «Иди к итальянцу, он разобьется». И итальянец со всем разбирался. Например, на маслобойне долгое время не могли запустить дизель; молодой человек исправил и его. Но как руководство могло оправдать незаконное пребывание итальянского военнопленного в деревне? Просто. Он был другом председателя колхоза, потому что хорошо работал. Кроме того, он сшил новые сапоги председателю сельсовета по его просьбе. От солдата не было никакого вреда, люди привыкли к нему и жили спокойно. Так прошло около двух лет.
После окончания войны возле дорог начали распахивать землю, чтобы сеять. Во время вспашки из земли убирали останки итальянцев. В течение многих лет черепа и кости лежали непогребенными на полях возле дорог и в канавах. За садами и лугами, вдали от дороги, по которой проходили заключенные, лежали кости нижних конечностей. Между городом Калач и станцией Воробьевка было два населенных пункта: село Новотолучеево и село Рудня. В каждой деревне была церковь. Однако все церкви были полуразрушены и заброшены, не было ни окон, ни отопления. На ночь конвоиры загоняли итальянских заключенных в эти церкви. К утру многие замерзали насмерть, другие были едва живы, но не могли подняться на ноги. Солдаты выводили тех, кто мог встать, и расстреливали тех заключенных, которые еще не замерзли окончательно, но не могли самостоятельно передвигаться. Никто не пытался выяснять, кто замерз насмерть, а кто нет, и поэтому часто расстреливали даже живых. Возникала проблема, куда хоронить мертвецов. В центре села, возле церкви, была выкопана большая братская могила. На санях трупы итальянцев вывозились из церкви и сбрасывались в яму. Среди стольких погибших, как я уже говорил, встречались еще живые итальянцы, пытавшиеся вылезти из общего захоронения, но советские солдаты сталкивали их лопатами или просто комьями земли, сбрасывали их обратно в яму и затем хоронили всех вместе, живых и мертвых.
Похороны заключенных всегда сопровождались мародерством. В селе Рудня жил Карифан Лунин, которого не взяли в армию, потому что он был психически болен. Когда он замечал во рту итальянца, мертвого или живого, золотую коронку, он брал лопату или камень, ломал ему челюсть и забирал золото.
В то время много чего происходило, но перепись итальянских заключенных не велась. Конвои часто забывали какого-нибудь заключенного в конце колонны, возможно, думая, что он мертв. Было много случаев, когда отставшие итальянцы укрывались в деревнях, заходили в дома, отогревались и просили еды. Затем их забирал конвой следующей колонны и вел дальше.
У нас в деревне тоже была своя история с итальянцем. Один заключённый отстал от своих спутников. Конвой его не забрал, и он остался в деревне. Он бродил по деревне один день, другой. У некоторых даже хватило смелости пустить его переночевать. Это был красивый молодой человек и мастер на все руки. Он знал, как исправить замок, починить ведро, рубить дрова и шить сапоги. Он мог делать все. Одна старушка, наконец, приняла его, и он стал жить с ней в качестве постояльца. Люди в деревне часто говорили о нем, как о "постояльце из Италии". Жители стали приходить к нему с заказами, и он все для них делал, справляясь со всеми поручениями. Деревенские мужики его полюбили. За работу ему приносили все, что могли: кусок хлеба, картошку, молоко и другую еду. Итальянец стал своим в нашей деревне. Пришла весна. В колхозе не было никого, чтобы отремонтировать колеса и повозки. Председатель колхоза попросил помощи у итальянца. Даже это у него получилось, он все отремонтировал. Он работал в колхозе вместе с мужиками, которых не призвали по состоянию здоровья; его даже называли бригадиром плотницкой бригады.
Если в колхозе что-то шло не так, председатель говорил: «Иди к итальянцу, он разобьется». И итальянец со всем разбирался. Например, на маслобойне долгое время не могли запустить дизель; молодой человек исправил и его. Но как руководство могло оправдать незаконное пребывание итальянского военнопленного в деревне? Просто. Он был другом председателя колхоза, потому что хорошо работал. Кроме того, он сшил новые сапоги председателю сельсовета по его просьбе. От солдата не было никакого вреда, люди привыкли к нему и жили спокойно. Так прошло около двух лет.
Alex Ponomarev
Модератор
В конце войны, когда гитлеровские войска уже были изгнаны с территории СССР, местные власти внезапно вспомнили, что в деревне незаконно без регистрации проживает заключенный. Об этом напомнила телеграмма из местного отдела НКВД (сейчас КГБ), запрашивающая информацию об итальянском военнопленном, который два года жил в деревне. Местным властям было нелегко объяснить причины. Председатель сельсовета и председатель колхоза стали обвинять друг друга. После долгих споров они так и не смогли договориться, после чего решили вызвать итальянца в здание сельского совета и застрелили его из дробовика. Жители деревни всегда знали, кто нажал на курок: один тип по прозвищу «Петух».
История этого итальянца, которую я очень хорошо помню, отвлекла меня от основной темы. Найдите овраг этой резни. Еще раз хочу уточнить, что в этом овраге нет ни крестов, ни могильных камней, ни чего-либо еще, что бы помогло его опознать. Только я и еще несколько человек знают об этом месте. Тысячи ворон летали над оврагом всю весну и лето до осени: поэтому эта куча человеческих тел вскоре превратилась в груду черепов, скелетов и костей. Никто никогда не захоранивал останки. Родниковые воды разносили их на многие километры от этого места, их растаскивали собаки. Возможно, какие-нибудь бедные останки, осели со временем на дно ручья и все еще там.
По воле судьбы в течение пяти лет, с 1957 по 1961 год, я жил в ста метрах от оврага. Идя в лес, чтобы нарубить дров, я часто находил человеческие кости, хотя мы все обходить стороной это место. Когда я жил около оврага, были старики, которые утверждали, что слышали по ночам стоны и плач. Другие говорили, что видели в овраге свет, как от свечей. Третьи говорили, что ночью видели человеческие скелеты возле своих домов.
Человек по фамилии Мирошниченко, который жил прямо рядом с оврагом, с трудом продал дом и переехал в другое место. Я знал этого человека лично. Я спросил его, почему он продает хороший дом и хорошую землю. Долгое время он не отвечал мне; затем однажды за водкой, он открыл мне секрет. Мирошниченко сказал мне, что не может жить возле оврага, потому что почти каждую ночь, особенно летом, он и его семья слышат крики и стоны. И если они подходили к окну, то видели, как скелеты ходили туда-сюда. Он попросил меня никому об этом не говорить - боялся, что не сможет продать дом. Лично я не слышал и не видел ничего такого за те пять лет, что жил около оврага. Но мне самому часто приходилось хоронить останки итальянских заключенных.
У меня была большая собака, которую я отпускал каждую ночь, и которая приносила в свою будку все, что находила. Почти каждое утро возле будки я обнаруживал человеческий череп или другие кости. Я собирал останки, относил их в лес и там захоранивал. На следующее утро все повторилось. И так от утра к утру, пока я не понял, что это может длиться вечно. После этого я продал собаку. И больше ее не брал, потому что все собаки в этом районе, естественно, искали кости, которые были повсюду в деревне: за садами, возле дорог, в канавах.
Летом 1987 года я вернулся в отпуск к оврагу, потому что там все еще живет моя сестра. Гуляя по лесу, даже после стольких лет, на дне ручья я все равно увидел череп.
Но я не рассказал вам, как случилась эта бойня. Была зима 1942 или 1943 года, я не очень хорошо помню. Почти стемнело. Солдаты конвоя отвели целую колонну итальянских заключенных к оврагу, сотни. Затем они плотными рядами согнали их в кучу на дно оврага. После этого советские солдаты вылезли из оврага и начали забрасывать заключенных гранатами. Там было много конвоиров, и все они бросали гранаты, довольно долго. В промежутках между взрывами гранат мы слышали крики военнопленных. После бойни солдаты конвоя спустились в овраг. Послышались выстрелы, много выстрелов. Хотя мы были мальчишками, мы хорошо понимали, что там происходит: Советские солдаты добивали живых выстрелами и штыками. Затем солдаты конвоя сели на повозки, запряженные лошадьми, и уехали. Перед тем, как началась резня, они отогнали нас, но не далеко. Поэтому мы все видели и слышали. И в этот раз итальянские солдаты не были все мертвы. Мы могли слышать вздохи и стоны. На дне оврага лежала кровавая гора тел. Даже снег на несколько метров вокруг был залит кровью. Трупы лежали с кишками наружу, без голов и конечностей. Головы, руки, ноги и другие части тел были разбросаны на многие метры. Наступила ночь и холод завершил начатое солдатами дело. Таким образом, сотни итальянцев исчезли. Той ночью пошел снег, и утром все было погребено под толстым слоем снега. Ни для кого не секрет, что в ущелье, ныне заросшем лесом, все еще гниют несчастные, никем не погребенные останки военнопленных. Ни секрет, что кости действительно итальянские. Это может подтвердить любой житель улицы Подлесной. Многих свидетелей уже нет в живых, как и моих друзей Ивана Михайловича и Василия Попова, которые были рядом со мной в ту ночь. Но многие другие до сих пор живы и помнят. Я уже назвал их имена и они готовы рассказать. Я описал вам все, что видел своими глазами и слышал ушами. Что я никогда не смогу вам описать, это то, что я чувствовал и до сих пор чувствую внутри.
Е. И. Корнеев, Россия
История этого итальянца, которую я очень хорошо помню, отвлекла меня от основной темы. Найдите овраг этой резни. Еще раз хочу уточнить, что в этом овраге нет ни крестов, ни могильных камней, ни чего-либо еще, что бы помогло его опознать. Только я и еще несколько человек знают об этом месте. Тысячи ворон летали над оврагом всю весну и лето до осени: поэтому эта куча человеческих тел вскоре превратилась в груду черепов, скелетов и костей. Никто никогда не захоранивал останки. Родниковые воды разносили их на многие километры от этого места, их растаскивали собаки. Возможно, какие-нибудь бедные останки, осели со временем на дно ручья и все еще там.
По воле судьбы в течение пяти лет, с 1957 по 1961 год, я жил в ста метрах от оврага. Идя в лес, чтобы нарубить дров, я часто находил человеческие кости, хотя мы все обходить стороной это место. Когда я жил около оврага, были старики, которые утверждали, что слышали по ночам стоны и плач. Другие говорили, что видели в овраге свет, как от свечей. Третьи говорили, что ночью видели человеческие скелеты возле своих домов.
Человек по фамилии Мирошниченко, который жил прямо рядом с оврагом, с трудом продал дом и переехал в другое место. Я знал этого человека лично. Я спросил его, почему он продает хороший дом и хорошую землю. Долгое время он не отвечал мне; затем однажды за водкой, он открыл мне секрет. Мирошниченко сказал мне, что не может жить возле оврага, потому что почти каждую ночь, особенно летом, он и его семья слышат крики и стоны. И если они подходили к окну, то видели, как скелеты ходили туда-сюда. Он попросил меня никому об этом не говорить - боялся, что не сможет продать дом. Лично я не слышал и не видел ничего такого за те пять лет, что жил около оврага. Но мне самому часто приходилось хоронить останки итальянских заключенных.
У меня была большая собака, которую я отпускал каждую ночь, и которая приносила в свою будку все, что находила. Почти каждое утро возле будки я обнаруживал человеческий череп или другие кости. Я собирал останки, относил их в лес и там захоранивал. На следующее утро все повторилось. И так от утра к утру, пока я не понял, что это может длиться вечно. После этого я продал собаку. И больше ее не брал, потому что все собаки в этом районе, естественно, искали кости, которые были повсюду в деревне: за садами, возле дорог, в канавах.
Летом 1987 года я вернулся в отпуск к оврагу, потому что там все еще живет моя сестра. Гуляя по лесу, даже после стольких лет, на дне ручья я все равно увидел череп.
Но я не рассказал вам, как случилась эта бойня. Была зима 1942 или 1943 года, я не очень хорошо помню. Почти стемнело. Солдаты конвоя отвели целую колонну итальянских заключенных к оврагу, сотни. Затем они плотными рядами согнали их в кучу на дно оврага. После этого советские солдаты вылезли из оврага и начали забрасывать заключенных гранатами. Там было много конвоиров, и все они бросали гранаты, довольно долго. В промежутках между взрывами гранат мы слышали крики военнопленных. После бойни солдаты конвоя спустились в овраг. Послышались выстрелы, много выстрелов. Хотя мы были мальчишками, мы хорошо понимали, что там происходит: Советские солдаты добивали живых выстрелами и штыками. Затем солдаты конвоя сели на повозки, запряженные лошадьми, и уехали. Перед тем, как началась резня, они отогнали нас, но не далеко. Поэтому мы все видели и слышали. И в этот раз итальянские солдаты не были все мертвы. Мы могли слышать вздохи и стоны. На дне оврага лежала кровавая гора тел. Даже снег на несколько метров вокруг был залит кровью. Трупы лежали с кишками наружу, без голов и конечностей. Головы, руки, ноги и другие части тел были разбросаны на многие метры. Наступила ночь и холод завершил начатое солдатами дело. Таким образом, сотни итальянцев исчезли. Той ночью пошел снег, и утром все было погребено под толстым слоем снега. Ни для кого не секрет, что в ущелье, ныне заросшем лесом, все еще гниют несчастные, никем не погребенные останки военнопленных. Ни секрет, что кости действительно итальянские. Это может подтвердить любой житель улицы Подлесной. Многих свидетелей уже нет в живых, как и моих друзей Ивана Михайловича и Василия Попова, которые были рядом со мной в ту ночь. Но многие другие до сих пор живы и помнят. Я уже назвал их имена и они готовы рассказать. Я описал вам все, что видел своими глазами и слышал ушами. Что я никогда не смогу вам описать, это то, что я чувствовал и до сих пор чувствую внутри.
Е. И. Корнеев, Россия
Андрей Пустоваров
Супер-Модератор
очень впечатлительный итальянец... Напоминает мне обсуждения почему нельзя торговать советскими наградами...
Да и вообще слишком эмоциональная статья, чьи то воспоминания, чьи?
Alex Ponomarev
Модератор
Воспоминания нашего деревенского воронежского деда.
Там и данные его есть: Е. И. Корнеев, Россия
Там и данные его есть: Е. И. Корнеев, Россия
Андрей Пустоваров
Супер-Модератор
а насколько им можно доверять?
седой копач
Местный
Alex Ponomarev
Модератор
Кокарда итальянская?
седой копач
Местный
Да нет царева , только ранее находили меньшего размера . И эта изготовлена из меди.