рассказы о коллекционерах

[Андрей Пустоваров]

и опять о книгах.
Есть у меня одна из любимых. Автор Валентин Лавров. Сама книга называется
Книжная лихорадка
Москва, вторая половина ХХ века
печатные сокровища, библиофилы, букинисты
Издание 2007 года.
Пара строк оттуда. Оно конечно о букинистах, но коллекционеры это дело такое, общий знаменатель ведь имеется.

Люблю такие совпадения. Попалась на глаза сегодня эта книга, "Книжная лихорадка".. Прочел пару строк и решил глянуть в интернете, что сейчас с Валентином Лавровым.

И оказывается сегодня, 2 мая, ему исполняется 90 лет!

Лавров, Валентин Викторович — Википедия

ru.wikipedia.org

Здоровья и благодарные слова за книгу, которую мне часто хочется открыть и пролистать.

 

[GarikDragunov]

Да в принципе можно ведь и вообще не собирать.

Нет) невозможно)

 

[Андрей Пустоваров]

Нет) невозможно)

Коллега скинул ссылку. Так себе история, не особо позитивная, все умерли, но я вроде и не слыхал о братьях Кольерах, поэтому вкратце изложим дело о "лжеколлекционировании"

«Если не уберешься у себя в комнате, закончишь как Кольеры!»

Сначала соседи почувствовали крайне неприятный запах, заподозрили худшее и вызвали полицию. Та быстро прибыла на место, но войти в проблемный дом не смогла просто физически. Двери были заперты, на стук никто не реагировал, а окна цоколя надежно защищали решетки. Когда подъезд вскрыли, офицеров встретила стена из мусора: десятки коробок и пачек газет блокировали проход. Первое тело в лабиринте, созданном самыми одиозными «собирателями» Нью-Йорка, нашли только через пять часов. На то, чтобы отыскать второе, понадобилось почти две недели — таков был масштаб созданной проблемы. В конце концов из этого гарлемского дома извлекли 120 тонн различных отходов, и, как показало следствие, именно они стали причиной разыгравшейся трагедии. Жизнь и смерть братьев Колльер стали частью американской массовой культуры.

 

[Андрей Пустоваров]

Братья родились в благополучной семье врача, жившего на Манхэттене. Старший, Гомер, появился на свет в 1881 году. Младший, Лэнгли, — четырьмя годами позже. Колльеры происходили из того круга, который с некоторой натяжкой можно назвать старой американской аристократией. Их предки входили в число колонистов, прибывших сюда еще в первые десятилетия существования европейских колоний в Северной Америке. Отец семейства имел респектабельную гинекологическую практику, неплохо зарабатывал, благодаря чему дети смогли получить прекрасное образование в Колумбийском университете. Гомер стал юристом, а Лэнгли — инженером-химиком, хотя настоящим его призванием была игра на пианино.


В 1909 году Колльеры переехали в собственный четырехэтажный дом на перекрестке Пятой авеню и 128-й улицы, в районе Гарлем, где тогда еще жило преимущественно белое население. В Нью-Йорке такие дома традиционно называют brownstone — по использованному в качестве строительного материала камню характерного коричневого цвета. В 1919-м родители братьев развелись и разъехались, но уже взрослые сыновья решили остаться с матерью и заботиться о ней. Еще примерно 15 лет они вели обычный образ жизни, ходили на работу, Лэнгли даже сыграл на самой престижной сцене США в Карнеги-Холле, но ни тот, ни другой так и не женились.

 

[Андрей Пустоваров]

Спустя четыре года после развода доктор Кольер скончался. Миссис Кольер умерла в 1929-м. Братья остались одни. Их по-прежнему устраивал статус закоренелых холостяков. Гомер работал страховым агентом. Лэнгли не имел постоянного дохода, но обожал музыку и много играл сам. Иногда он покупал сломанные фортепиано, ремонтировал и перепродавал.
К началу 1930-х братья прослыли среди соседей отшельниками. Но в остальном в их жизни не было ничего примечательного.
Кольеры окончательно изолировались от внешнего мира в 1932 году. Тогда Гомер начал терять зрение из-за кровоизлияния в мозг. Вскоре он полностью ослеп. Лэнгли посвятил себя уходу за братом. Кольеры выходили на улицу все реже — не только из-за болезни Гомера, но и из-за параноидального страха перед новыми соседями: в те годы в Гарлем массово перебирались темнокожие американцы из низших социальных слоев.
Время от времени Лэнгли все же приходилось покидать дом из-за набиравшей обороты страсти обоих братьев к коллекционированию. Еще после смерти отца сыновьям достались от него солидная библиотека и большой медицинский набор. Тяга Гомера и Лэнгли к вещам не ограничилась наследством. В 1930-х они начали собирать книги, разные механические устройства и музыкальные инструменты.

 

[Андрей Пустоваров]

С годами коллекция становилась все более странной. В ней появлялись консервные банки, комоды, шкафы, заспиртованные человеческие органы в сосудах, часы, кухонные плиты, телефонные справочники, оборудование для съемки, подшивки газет, велосипеды, люстры, детские коляски, игрушки и шары для боулинга.
Некоторым вещам братья находили «рациональные» объяснения. Например, Лэнгли утверждал, что газеты нужны, чтобы Гомер смог прочитать их, когда к нему вернется зрение. Но большую часть коллекции составляли безделушки и сломанный хлам. Братьям нравилось собирать вещи, независимо от того, было ли у них применение.
Собирательством Лэнгли занимался по ночам.
Ему казалось, что днем на улице слишком много людей. Состояние Гомера тем временем ухудшалось. Помимо слепоты у него развился ревматизм. Он постепенно терял контроль над своим телом до тех пор, пока его полностью не парализовало. Но даже тогда Кольеры не захотели обращаться к врачам. Братья не желали ни пускать чужаков домой, ни сами надолго покидать дом. Они боялись обмана или, что еще хуже, ограбления. Весь уход за братом Лэнгли взял на себя. Он купал и кормил его, читал ему вслух и играл ему любимую музыку.
В надежде восстановить здоровье брата Лэнгли разработал причудливую диету. С его подачи Гомер съедал до 100 апельсинов в неделю. По мнению Лэнгли, они в сочетании с черным хлебом и арахисовой пастой должны были вернуть Гомеру зрение.

 

[Андрей Пустоваров]

Ни один из братьев больше не работал. Лэнгли слонялся по улицам в поисках объедков и договаривался с торговцами, чтобы те отдавали ему подпорченные продукты. Городские власти отключили им телефон за неуплату, но Кольеры не сильно расстроились, они и до этого не слишком часто пользовались этим способом связи.
Намного более серьезными последствиями грозило отключение воды, газа и электричества. Но Лэнгли придумал, как с этим справиться: в качестве генератора он оборудовал видавший виды семейный автомобиль, воду набирал из оросительных насосов в окрестных парках, а вместо радиатора использовал старый керосиновый обогреватель.
К концу 1930-х дом окончательно пришел в запустение и стал местной достопримечательностью.
На Кольеров обратили внимание журналисты. В 1938-м большой материал об эксцентричных отшельниках опубликовали в The New York Times. Надеждам братьев на приватность пришел конец. После статьи к ним в окна начали постоянно заглядывать зеваки. Тогда Кольеры решили потратить часть сбережений, которыми не пользовались в обычной жизни, и купили соседний участок.
В статье NYT был намек, что Кольеры отгородились от внешнего мира, чтобы скрыть свое богатство, и что в их коллекции много ценных вещей. Из-за этого в их особняк в Гарлеме начали вламываться грабители.

 

[Андрей Пустоваров]

Чтобы обезопасить себя, брата и их коллекцию, Лэнгли превратил весь дом в лабиринт из самодельных ловушек. А когда хулиганы разбили несколько стекол, Кольеры установили решетки на окна и новые замки на двери. Параллельно отшельникам пришлось отбиваться от городских властей: те все более настойчиво грозились выселить братьев за отказ платить по ипотеке.
Тяжбы продолжались до 1942 года, пока в дом наконец не вломились полицейские. Когда они с трудом разглядели в проеме между завалами из мебели и коробок Лэнгли, тот молча выписал чек городу на $ 6700 и погасил всю оставшуюся ипотеку одним платежом. В переводе на нынешний курс сумма составила больше $ 130 000. После этого Кольер потребовал от патрульных, чтобы те убрались с его собственности.
К тому времени весь дом превратился в огромную свалку.

Вещи, собранные Кольерами, заполонили каждую комнату четырехэтажного здания от пола до потолка. Журналисты рассказывали, что братья спят в «гнездах» посреди залежей мусора. Свободное от ухода за Гомером и вылазок за вещами время Лэнгли проводил за работой над разными хитроумными устройствами — тяга к изобретательству у него появилась еще в студенческие годы. Каждый день в узких проходах появлялись все более изощренные ловушки для непрошенных гостей.
В конце концов эти ловушки стоили жизни самим хозяевам. 21 марта 1947 года в полицию поступил анонимный звонок с жалобой на жуткий запах, исходящий из дома затворников. Выехавшие на вызов патрульные даже не смогли понять, как попасть в дом: на окнах первого этажа были установлены железные решетки, дверной звонок отсутствовал, а прихожая оказалась полностью забита газетами, коробками и стульями.

 

[Андрей Пустоваров]

В 1929 году их мать умерла, но даже это не стало поводом для начала самостоятельной жизни: Гомер и Лэнгли продолжали жить вместе. А в 1933-м случилось событие, окончательно перевернувшее их жизнь. Гомер ослеп, и Лэнгли оставил работу, чтобы все свое время посвящать уходу за братом. Параллельно у мужчины обострилось обсессивно-компульсивное расстройство. Помимо болезни брата, сделавшей его фактически беспомощным, на развитие у Лэнгли патологического накопительства повлияли и социальные изменения, произошедшие в Гарлеме.


Из-за Великой депрессии многие гарлемские дома, прежде занятые жильцами из среднего класса, оказались ими брошены. В освободившиеся здания заезжали новые жильцы из городской бедноты, ну а Колльеры уезжать никуда не собирались. Вместо этого в новом окружении они почувствовали себя как в осажденной крепости, решив, что их непременно ограбят. В итоге младший из братьев принялся собирать по окрестностям мусор и строить из него в доме баррикады. Так в доме Колльеров, и так забитом вещами, оставшимися от медицинской практики отца (одна библиотека насчитывала 15 тысяч томов), стали скапливаться и уличные отходы.

 

[Андрей Пустоваров]

В общей сложности из дома Колльеров было извлечено 120 тонн разнообразных отходов: книги, газеты, 14 роялей и множество других музыкальных инструментов, шасси от автомобиля Ford-T, свертки ткани, швейные машины и бесконечное количество иного мусора. В завалах были найдены даже человеческий скелет и отдельные органы в банках со спиртом, видимо доставшиеся братьям от медицинской практики отца.

Пока велись работы, в доме стоял жуткий запах. Наконец, 9 апреля 1947 года рабочие и полицейские обнаружили основной источник вони.

Все это время меньше чем в пяти метрах от места, где нашли Гомера, лежал труп его брата.

Лэнгли скончался примерно 9 марта. Он пробирался по очередному тоннелю и активировал одну из своих же ловушек. Его придавило тремя металлическими ящиками, чемоданом и несколькими свертками газет. Смерть наступила от удушья. Оставшись без брата, слепой и парализованный Гомер лежал среди хлама, пока не умер от голода. На этом дело Кольеров закончилось.

Наиболее ценные вещи забрали дальние родственники братьев. Остальное распродали на аукционе. Дом затворников снесли вскоре после их смерти. На его месте разбили небольшой парк. В 1990-м его назвали в честь Кольеров.

Многим такое решение показалось странным, все-таки отшельники не сделали ничего полезного для города и района. Но историю далеко не всегда пишут герои, а значимость братьев как культурных символов эпохи потребительства несомненна. Несколько поколений нью-йоркцев навсегда запомнили угрозы родителей:
«Если не уберешься у себя в комнате, закончишь как Кольеры!»

 

[Андрей Пустоваров]

Люблю такие совпадения. Попалась на глаза сегодня эта книга, "Книжная лихорадка".. Прочел пару строк и решил глянуть в интернете, что сейчас с Валентином Лавровым.

И оказывается сегодня, 2 мая, ему исполняется 90 лет!

Лавров, Валентин Викторович — Википедия

ru.wikipedia.org

Посмотреть вложение 371801

Здоровья и благодарные слова за книгу, которую мне часто хочется открыть и пролистать.

Почитав про братанов, со 120 тоннами ценных отходов, мне, само собой, вспомнился Плюшкин. Ну а кроме литературного персонажа еще один человек. Из книги "Книжная лихорадка".

Вот, сижу читаю

" А всех этих персонажах по Москве ходили анекдоты. Во первых, все они содержали свои квартиры на строгом режиме от посетителей, и мало кто проникал на эти секретные объекты. Только автоматчиков, вышек и колючей проволоки не хватало.
И самым странным, на мой взгляд, был А.Х. Вахитов. Расшифровку его инициалов не удалось уточнить. Все о нем слыхали, многие наверняка встречали в буках, но никто не был с ним знаком.
Алексею Анатольевичу Венгерову довелось побывать в квартире Вахитова. Он мне рассказал, -
"Вахитов жил за Белорусским вокзалом, и однажды он вдруг пригласил меня к себе. По упорно ходившим слухам, это был полковник КГБ, а его жена ученый химик Евгения Семеновна Кронгауз. Якобы после войны Вахитов возглавлял коммисию по репатриации культурных ценностей из Финляндии, том числе и книг. Именно тогда он и заразился тяжелой неизлечимой болезнью - библиотафией. Когда я пришел в его логово, то едва не впал в столбняк. Кругом лежала грязь, запустение, многомесячная неубранность, сотни, тысячи книг заполняли квартиру - почти до потолка. Книги, связанные веревками и покрытые толстым слоем пыли, заполняли даже кухню. Лампы свисали на электрических проводах, лишенные абажуров. Из мебели была продавленная тахта - видимо ложе отдохновений самого Вахитоа и его супруги. Была еще раскладушка, втиснутая промеж книжных штабелей, на которой лежала больная то ли дочь, то ли внучка. Другой мебели в квартире не было".

Вот таки они, ужасы империализма