Земной рай -Маастрихт

В общем всё как обычно. Шел разглядывая здания, лавки, людей.

Возле этого дома и припарковался. Да и вообще, город, в котором тебя не отштрафовали за парковку, а тем более, где ты припарковался бесплатно, это очень прелестный и уютный город!

20231008_102751.jpg
 
В общем всё как обычно. Шел разглядывая здания, лавки, людей.

Возле этого дома и припарковался. Да и вообще, город, в котором тебя не отштрафовали за парковку, а тем более, где ты припарковался бесплатно, это очень прелестный и уютный город!

Вот здесь это и было. Метров триста до Рыночной плошади и Ратуши, то есть центра города..

20231007_133349.jpg20231007_1333491.jpg
 
Идем дальше. Можно, конечно, и побольше рассказывать и описывать. Довольно интересно увидеть боковую сторону дома, как на фотографии выше. Кирпичи боковой стены порою выглядят на пару столетий старше, чем фасад здания в стиле модерн начала двадцатого века.

А тут всякие знаки, люди, зверушки...

20231008_103023.jpg

Тоже, наверняка, целая тема для экскурсии по старому Маастрихту.

20231008_103023.jpg20231008_1030231.jpg
 
фланируем далее

Кстати о фланировании...

Сам не зная, что велосипед изобретен, я изобрел его еще раз...

Фланёр (фр. flâneur, «гуляющий») — городской тип, впервые отмеченный в Париже середины XIX века (также boulevardier). Фланирование означало гуляние по бульварам с целью развлечения и получения удовольствия от наблюдения городской жизни.

Во французских текстах появление слова фланёр датируется XVI—XVII веками. Первые попытки уточнить его значение были даны в первой половине XIX века. Сент-Бёв писал, что фланирование есть «нечто прямо противоположное безделью», а Бальзак описывает фланёрство как «гастрономию для глаз».


Первый гимн русским фланёрам пропел Гоголь в знаменитом вступлении к повести «Невский проспект» (1834). Фланёрством заняты и многие герои раннего Достоевского, который в 1846 г. собирался издавать альманах «Зубоскал», где повествование должен был вести «единственный фланер, уродившийся на петербургской почве».

Для меня, конечно, все же важна архитектурная эстетика, а не жители. Хотя здесь тоже есть ньюансы и личный прогресс. Современные дома для меня это как современные награды по сравнению с орденами девятнадцатого века...

20231008_103324.jpg
 
В 1840 году Эдгар По написал рассказ о преследовании одним человеком другого по переполненным людьми улицам Лондона («Человек толпы», 1840). Под влиянием По к разбору феномена фланирования обратился в статье «Поэт современной жизни» (1863) Шарль Бодлер:

Толпа — его стихия, так же как воздух — стихия птиц, а вода — стихия рыб. Его страсть и призвание в том, чтобы слиться с толпой. Бескорыстно любознательный человек, ненасытный наблюдатель испытывает огромное наслаждение, смешиваясь и сживаясь с людской массой, с ее суетой, движением, летучей изменчивостью и бесконечностью. Жить вне дома и при этом чувствовать себя дома повсюду, видеть мир, быть в самой его гуще и остаться от него скрытым — вот некоторые из радостей этих независимых, страстных и самобытных натур, которые наш язык бессилен исчерпывающе описать. Наблюдатель — это принц, повсюду сохраняющий инкогнито. Поклонник жизни делает весь мир своей семьей. Тот, кто движим любовью к жизни мира, проникает в толпу, словно в исполинскую электрическую батарею. Он подобен зеркалу, такому же огромному, как сама эта толпа; он подобен наделенному сознанием калейдоскопу, в каждом узоре которого отражается многообразие жизни и изменчивая красота всех ее элементов.

Анализируя текст Бодлера, Вальтер Беньямин определяет фланера как гуляющего горожанина, заинтригованного драмами городской жизни, ценителя её тайн и удовольствий. Понятие несёт в себе богатый ассоциативный ряд: это и человек, пытающийся получить удовольствие, и бездельник, и городской эксперт, и просто ценитель уличной жизни.

Виктор Фурнель в своей книге «Что каждый видит на улицах Парижа» (1867) посвятил искусству фланирования целую главу. Для Фурнеля это не праздное препровождение времени, а способ постижения городской панорамы во всём её непостижимом разнообразии, своего рода сменяющаяся фотография городского опыта (un daguerréotype mobile et passioné).

Постепенно образ, рождённый в литературе, начинает трансформироваться в символическую фигуру горожанина, становящуюся предметом исследования урбанистики, начинает пониматься как явление модерна.


20231008_103126.jpg
 
Кстати о фланировании...

Сам не зная, что велосипед изобретен, я изобрел его еще раз...

Фланёр (фр. flâneur, «гуляющий») — городской тип, впервые отмеченный в Париже середины XIX века (также boulevardier). Фланирование означало гуляние по бульварам с целью развлечения и получения удовольствия от наблюдения городской жизни.

Во французских текстах появление слова фланёр датируется XVI—XVII веками. Первые попытки уточнить его значение были даны в первой половине XIX века. Сент-Бёв писал, что фланирование есть «нечто прямо противоположное безделью», а Бальзак описывает фланёрство как «гастрономию для глаз».


Первый гимн русским фланёрам пропел Гоголь в знаменитом вступлении к повести «Невский проспект» (1834). Фланёрством заняты и многие герои раннего Достоевского, который в 1846 г. собирался издавать альманах «Зубоскал», где повествование должен был вести «единственный фланер, уродившийся на петербургской почве».

Для меня, конечно, все же важна архитектурная эстетика, а не жители. Хотя здесь тоже есть ньюансы и личный прогресс. Современные дома для меня это как современные награды по сравнению с орденами девятнадцатого века...

Посмотреть вложение 349807
Прям А.Я. Розенбаума начала 1980-х напомнило:rolleyes:

Месье Жан​

А ну-ка, сделайте мне фото, месье Жан,
Меня заделайте, чтоб было как в Париже.
А ну-ка, сделайте мне фото, месье Жан,
Сейчас я Ваш, мон шер, и я иду поближе.
А ну-ка, сделайте мне фото, месье Жан,
Я должен видеть эту девочку счастливой.
С ней порезвиться ночку я б не возражал…
Давай быстрее, Жан, но чтоб не очень криво.
Кого я вижу! Нет, мне снится… Константин!
Ну что ты встал, как поц, и дрыгаешь, как цуцик!
Куда Вы дели, Костя, модный габардин,
Который брали мы на Малой Арнаутской?
Я Вас предупреждаю, Костя, тет-на-тет,
Что, если дальше будет что-то в том же духе,
Я буду вынужден так спортить Ваш портрет,
Что даже чернозём — и тот не станет пухом.
Не смею больше Вас задерживать, месье,
Ну покажите, как выскакивает птичка.
Извольте дюжину пирожных для Люсьен,
Как жаль, что не смогу презентовать их лично.
Под солнцем южным, как под грудью у мадам, —
Немного жарко, но до одури приятно,
И все фланируют под ним туда-сюда,
А я фланирую под ним туда-обратно.

Откройте свой фотографический секрет,
И я скажу Вам строго конфиденциально:
Уж скоро час, как на изысканный мольберт
Всех нас рисует «уголовка» натурально.
Я исчезаю в духе стильных парижан,
Ведь я сегодня «вист», и два туза в кармане.
Не поминайте лихом Оську, месье Жан,
Я мимо них сейчас растаю, как в тумане.
 
В 1840 году Эдгар По написал рассказ о преследовании одним человеком другого по переполненным людьми улицам Лондона («Человек толпы», 1840). Под влиянием По к разбору феномена фланирования обратился в статье «Поэт современной жизни» (1863) Шарль Бодлер:

Толпа — его стихия, так же как воздух — стихия птиц, а вода — стихия рыб. Его страсть и призвание в том, чтобы слиться с толпой. Бескорыстно любознательный человек, ненасытный наблюдатель испытывает огромное наслаждение, смешиваясь и сживаясь с людской массой, с ее суетой, движением, летучей изменчивостью и бесконечностью. Жить вне дома и при этом чувствовать себя дома повсюду, видеть мир, быть в самой его гуще и остаться от него скрытым — вот некоторые из радостей этих независимых, страстных и самобытных натур, которые наш язык бессилен исчерпывающе описать. Наблюдатель — это принц, повсюду сохраняющий инкогнито. Поклонник жизни делает весь мир своей семьей. Тот, кто движим любовью к жизни мира, проникает в толпу, словно в исполинскую электрическую батарею. Он подобен зеркалу, такому же огромному, как сама эта толпа; он подобен наделенному сознанием калейдоскопу, в каждом узоре которого отражается многообразие жизни и изменчивая красота всех ее элементов.

Анализируя текст Бодлера, Вальтер Беньямин определяет фланера как гуляющего горожанина, заинтригованного драмами городской жизни, ценителя её тайн и удовольствий. Понятие несёт в себе богатый ассоциативный ряд: это и человек, пытающийся получить удовольствие, и бездельник, и городской эксперт, и просто ценитель уличной жизни.

Виктор Фурнель в своей книге «Что каждый видит на улицах Парижа» (1867) посвятил искусству фланирования целую главу. Для Фурнеля это не праздное препровождение времени, а способ постижения городской панорамы во всём её непостижимом разнообразии, своего рода сменяющаяся фотография городского опыта (un daguerréotype mobile et passioné).

Постепенно образ, рождённый в литературе, начинает трансформироваться в символическую фигуру горожанина, становящуюся предметом исследования урбанистики, начинает пониматься как явление модерна.


Посмотреть вложение 349808
Церковь Св. Мефодия, перед церквью скульптура Святого Антония, нашего старого уже знакомого...


Церковь была закрыта, поэтому пошел я далее... Кстати, забыл упомянуть, что Святой Антоний является покровителем путешественников. Так что полезная встреча в начале прогулки...

20231008_103126.jpg
 
И все фланируют под ним туда-сюда,
А я фланирую под ним туда-обратно.

Да, есть у меня тоже какое то смутное ощущение единства и борьбы противоположностей...

И тут я оказался на Рыночной площади Маастрихта...

20231008_103555.jpg
 
Памятник человеку с факелом оказался совершенно неизвестным мне, представителю русского мира. А это уроженец Маастрихта Ян Питер Минкелерс (1748-1824), который является изобретателем газового освещения. Он первым осуществил сухой перегон каменного угля...

20231008_103404.jpg
 
Воскресенье, одиннадцать утра, но площади раскладывались торговцы блошиного рынка... Товары меня не впечатлили и я пошел фланировать дальше..

20231008_103640.jpg
 
День , как и моя встреча с Маастрихтом, только начинался и я с наслаждением прохаживался по улицам, ища что нибудь старинное..

20231008_103712.jpg
 
и я пошел фланировать дальше..
Кстати о фланировании. Встретил еще одну любопытную заметку в интернете. Приведу ее здесь..

Правила фланирования

Однажды Оноре де Бальзаку понадобилось найти имя для персонажа повести, которую он сочинял, и он обратился за помощью к своему приятелю Леону Гозлану. Леон Гозлан предложил Бальзаку пройтись по улицам Парижа и внимательно посмотреть на рекламные вывески. Ходить пришлось очень долго. Гозлан описывает, как после многочасовых блужданий «Бальзак взглянул поверх маленькой, слабо обозначенной на стене двери... внезапно изменился в лице, вздрогнул так, что моя рука, подсунутая под его локоть, ощутила толчок, и закричал: „Вот оно! Вот, вот! Читайте, читайте, читайте!“ — голос его прерывался от волнения. И я прочитал: „Маркас“».

Почему Леон Гозлан предложил такой странный метод поиска имени? Почему Бальзак согласился? И почему они потратили на это столько времени?

Вероятно, и Гозлан, и Бальзак были завзятыми фланёрами. И сам поиск имени, процесс многочасового блуждания по городу, им доставлял явное удовольствие. Это была привычка. Они оба были натренированы в городских прогулках.

Фланёр — это свободный прохожий, любитель праздных прогулок, который с 1830-х годов становится узнаваемым культурным типом, порой совпадающим с типом денди. Кроме Бальзака и Гозлана фланёрами были Альфред де Мюссе, Теофиль Готье, Шарль Бодлер, Барбе д’Оревильи, Стендаль, Пьер Лоти — то есть весь цвет парижской литературы середины XIX века.

В 1833 году Бальзак пишет трактат «Теория походки», в котором излагает теорию дендистской походки и практики фланирования.

«Чтобы хорошо ходить, человек должен держаться прямо, но не так, будто он аршин проглотил, он должен научиться ставить ноги по одной линии, не уклоняться слишком сильно ни вправо, ни влево от своей оси, незаметно вовлекать в движение все тело, легонько покачиваться, дабы равномерным колебанием разрушить потаенную мысль жизни; наклонять голову, менять положение рук, когда он останавливается».
Оноре де Бальзак. «Теория походки»

Кроме того, очень важно, чтобы походка была медленной, потому что медленное движение по самой своей сути величественно. Оно настраивает на возвышенный лад и позволяет сохранить достоинство. Видимо, многим это медленное движение давалось непросто: существует легенда, что для тренировки многие парижские денди выводили на прогулку черепашек.

Фланирование — это именно праздная прогулка: человек не спешит по делам, а просто вышел неспешно прогуляться. Это связано с программной социальной установкой: аристократ не должен быть занятым. Даже если он что-то делает, он маскирует это под хобби. Не случайно, скажем, сэр Вальтер Скотт долгое время печатался под псевдонимом Автор «Уэверли»: он не хотел, чтобы в его кругу знали, что он зарабатывает на жизнь писанием романов.

Наконец, фланирование в незаметном костюме предоставляло великолепную возможность наблюдать. Денди отмечает и критикует городские типы, читает одежду окружающих, анализирует дресс-коды.

Джордж Браммел в определенное время после обеда занимал позицию у эркерного окна клуба Ватье и вместе с друзьями наблюдал фланирующих лондонских аристократов. Но в этом положении он и сам был виден прохожим. В то время, когда, как все знали, Браммел садился в кресло у окна, его друзья-аристократы специально выходили фланировать, чтобы Браммел их увидел.

«Они знали, что Браммел будет иронизировать и критиковать их костюмы, но тем не менее прогуливались, подставляясь его взглядам, — а его мнения потом становились очень быстро известны, потому что все его шутки передавались из уст в уста. И, конечно, при этом они смотрели на то, как был одет Браммел, потому что он сидел в окне как своего рода модный манекен».
Ольга Вайнштейн

Остается вопрос: насколько правила этой игры применимы к самому Бальзаку? Потому что вряд ли можно его назвать денди. Он был фланёром, но часто гулял в небрежном костюме, не первой свежести фраке, плохо подобранных жилетах. Единственным его светским аксессуаром, который, можно сказать, вошел в историю, была огромная трость с набалдашником. Бальзак даже с гордостью писал Эвелине Ганской, что только благодаря трости стал знаменитостью в парижских дендистских кругах. В набалдашнике этой трости было секретное отделение, и все задавались вопросом, что же там кроется. А там находился портрет Эвелины Ганской.

Очень многие денди использовали такие технически сложные трости как модный аксессуар. Существовали правила, как ходить с тростью, как ездить с тростью на лошади. Существовали трости с театральными биноклями, с часами, с табакерками. Это был очень важный аксессуар — и Бальзак, по крайней мере в этом отношении, проявил дендистский вкус. 



Вот такая заметка...

Кстати о трости Бальзака в Википедии имеется отдельная статья.

_la_Comédie_humaine.jpg


 
Все-таки это большое наслаждение, оказаться утром в незнакомом старином городе...

20231008_103801.jpgikjk.jpg

Снова вспомнилась мне моя старая детская книжка...

Не надо удивляться, когда видишь удивительное, но удивления достойно, если, взглянув окрест, ты ничего удивительного не встретишь.
 
Все-таки это большое наслаждение, оказаться утром в незнакомом старином городе...
Во время работы над романом «Мартин Чезлвит» Диккенсу надоедала своими шуточками миссис Гамп (персонаж романа) : от неё ему приходилось отбиваться силой.
«Диккенс не раз предупреждал миссис Гамп: если она не научится вести себя прилично и не будет являться только по вызову, он вообще не уделит ей больше ни строчки!» — писал Льюис.
Именно поэтому писатель обожал бродить по многолюдным улицам. «Днём как-то можно ещё обойтись без людей, — признавался Диккенс в одном из писем, — но вечером я просто не в состоянии освободиться от своих призраков, пока не потеряюсь от них в толпе».

«Пожалуй, лишь творческий характер этих галлюцинаторных приключений удерживает нас от упоминания о шизофрении в качестве вероятного диагноза», — замечает психоаналитик и парапсихолог Нандор Фодор, автор очерка «Неизвестный Диккенс» (1964, Нью-Йорк).

Вот такие дела с этими прогулками :biggrin:

Одно меня утешает, что в моих прогулках самое главное это отсутствие людей :drinks2:

20231008_103936.jpg
 
Ну и совершенно антинаучно я пошел гулять по утреннему Маастрихту...

Бросив взгляд на Рыночную площадь, где слева от Ратуши видны шатры блошиного рынка, а справа от нее палатки с едой, я углубился в боковую улицу, совершенно не зная, что меня там ожидает...

20231008_103813.jpg
 
Еще одна заметка о фланировании


20 июня 2014, 13:36 / Стиль жизни
Три правила настоящего фланера
В столицах исчезает традиция беспечных прогулок
Сергей Медведев
Из личного архива

Отцвела сирень, отлетел тополиный пух, отгремели первые грозы, и в Москву пришло лето с прозрачными вечерами, когда улицы становятся непривычно пусты. Наступило то благословенное время, когда по городу можно и нужно ходить пешком. Несмотря на постоянную замену асфальта на плитку и обратно, на припаркованные автомобили, на цепи и шлагбаумы - Москва по-прежнему пригодна для неспешной и бесцельной пешеходной прогулки, для городского искусства фланирования.

Фланер - выразитель городской культуры эпохи модерна, как она сформировалась в Лондоне и Париже. Чарльз Диккенс проходил по Лондону до 20 миль, часто ночами, Вирджиния Вулф искала вдохновения в бесконечных прогулках в лондонских парках. В Париже, «столице девятнадцатого столетия», по выражению Вальтера Беньямина, знаменитыми фланерами были Стендаль и Бальзак, Бодлер и сам Беньямин, очарованный парижскими пассажами, которым посвятил главный неоконченный труд своей жизни.

В России столицей фланирования был европейский Петербург: можно вспомнить Онегина на бульваре в широком боливаре, гоголевский «Невский проспект», а затем и прогулки Александра Бенуа, Зинаиды Гиппиус в мужском платье или Даниила Хармса в клетчатых гетрах и с трубкой. В купеческой Москве бесцельные прогулки и наблюдение толпы были более редки, но существовали и бульвары, и модная публика на Кузнецком Мосту, были стиляги на московском «Бродвее», улице Горького, а песня Геннадия Шпаликова «Я шагаю по Москве» стала знаковой для целого поколения.

Сегодня по Тверской гуляют разве что приезжие, и это не променад наблюдателя, а «витринный шопинг» потребителя. Сами же москвичи непрестанно озабочены, спешат по намеченным маршрутам, отгороженные от мира смартфонами и планшетами, наушниками и темными очками, тонированными стеклами машин. Ритм мегаполиса не предполагает замедления и созерцания, и незапланированная прогулка по случаю хорошей погоды может перевернуть ваши представления о городе и о себе.

Фланирование случайно и прихотливо, как сам наш город. Горбатые переулки Покровки и Хитровки, сбегающие к Яузе, последний бастион старой Москвы, не тронутый девелопментом, с обветшавшими домами, проходными дворами, полузабытыми конторами и звяканьем посуды из открытых окон. Тихие окрестности улицы Солженицына, бывшей Большой Коммунистической, где сохранились старые купеческие дома с деревянными воротами, у церкви Святого Мартина на улице разбит палисад с диковинными цветами и птичьими клетками, а в саду у театра Женовача уже поспели вишни. Провинциальная толпа на Тверском бульваре и столичная - вроде бы совсем рядом, на Никитском, нью-йоркский пульс и отражения деловых костюмов в витринах кофеен у «Белой площади» - все это создает бесконечные возможности для наблюдения, для чтения города как бесконечной книги.

Но нужно помнить три правила фланера: во-первых, прогулка должна быть бесцельной и случайной. Во-вторых, следует убрать подальше все гаджеты. Никаких инстаграмов и селфи, никаких фото: надо открыть свои глаза, уши и душу для города и собственных мыслей. И в-третьих, человек должен ходить по улицам один, всем своим видом воплощая гордую романтическую оппозицию героя и толпы.

Ведь если разобраться, хождение по городу - это акт становления горожанина и гражданина, создания пространства личной свободы, не зря же прогулки по бульварам были частью оппозиционного движения 2012 года. Московское лето коротко: оставьте свои машины и айфоны и выходите в город, пока вечера долги и улицы полупусты - или пока фланирование не попало под очередные законодательные запреты.

Автор - профессор Высшей школы экономики

.........................................................................................


С тремя правилами у меня не все так однозначно.

Прогулка, к примеру, по Маастрихту, случайна. Но врядли бесцельна.

Фотографии для меня это самое важное в путешествии. Фотография это запечатленный взгляд.

А вот ходить один это становится обязательным атрибутом прогулки. Иначе ощущения совсем другие..


20231008_104142.jpg
 
Сверху