Ветеран
Местный
Безусловно. Процесс идет давно и всерьез, и никакие говорящие головы из ящиков не могут остановить его, лишь усиливают.
Давно пора!
- Автор темы Ветеран
- Дата начала
Безусловно. Процесс идет давно и всерьез, и никакие говорящие головы из ящиков не могут остановить его, лишь усиливают.
Виктор Лазарев
Местный
Да, буду!
В. Войнович "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина"
Ветеран
Местный
Чонкин - отстой, натужно и неталантливо, одно из худших творений посредственного писателя. Лучшая книга о Советской Армии - это небольшая повесть Кондырева "Сапоги - лицо офицера", очень талантливо и предельно правдиво ИМХО.
Igor Ostapenko
Участник АК
Да, буду!
В. Войнович "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина"
Так не честно !
У тебя на аватаре Ф-И
Igor Ostapenko
Участник АК
В сети книга есть ? Хотелось-бы прочесть .
А о Швейке что думаете ? Допускаете такую книгу о РИА в Первую мировую ?
Ветеран
Местный
Швейк - гениальное произведение мировой литературы и, как всякое гениальное творение, оно уникально и неповторимо по обстоятельствам и во времени. Трудно соотносить его с другими произведниями, настолько оно самобытно. Могла ли поэма "Евгений Онегин" появиться в Испании? Нет, Онегин был не нужен испанцам, а русским был не нужен Швейк, зато им оказались нужны Дон Кихот и Карамазовы.
Виктор Лазарев
Местный
Утверждение, в комментариях не нуждающееся...
Ветеран
Местный
По-настоящему талантливые произведения начинают жить собственной жизнью: на них ссылаются, им подражают, их переводят, экранизируют, ставят спектакли... Другими словами, они становятся естественной частью нашего мира.
А есть просто литературное творчество, которое остается стоять на полке, хотя автор очень старался угодить своему читателю. Войнович начал с "Мы здесь живем", был довольно приличный старт в "Новом мире", о повести говорили много, ее заметили. Но писатель избрал линию скрытой конфронтации, начал писать в "самиздате", налегал на памфлетность, а не литературные качества.
"Солдат Чонкин" - это просто стёб над "совком", как и "Москва 2042", причем стёб, лишенный вкуса и меры. Войнович свою линию гнул в абсурдно-фельетонном стиле, но до Ильфа и Петрова не дотягивал, мягко говоря. На волне перестройки "Чонкина" печатала "Юность", потом пытались экранизировать, делать спектакли... Но книга не только не стала явлением в культурной жизни, люди ее просто не приняли на бытовом уровне. Да почитали, где-то похихикали, где-то пожали плечами... и всё! Если книгу не хочется перечитать еще раз - это диагноз. С кем бы не говорил о "Чонкине" - разговор не получается, книга не тронула людей. Весь авторский запал - в его нелюбви к Советской власти, в глумлении, но на "нелюбви" трудно создавать литературу. По-моему, самое смешное, что создал Войнович - это "Претендент на престол", забавная и едкая карикатура на Солженицына (тоже имеющая источником "нелюбовь").
А есть просто литературное творчество, которое остается стоять на полке, хотя автор очень старался угодить своему читателю. Войнович начал с "Мы здесь живем", был довольно приличный старт в "Новом мире", о повести говорили много, ее заметили. Но писатель избрал линию скрытой конфронтации, начал писать в "самиздате", налегал на памфлетность, а не литературные качества.
"Солдат Чонкин" - это просто стёб над "совком", как и "Москва 2042", причем стёб, лишенный вкуса и меры. Войнович свою линию гнул в абсурдно-фельетонном стиле, но до Ильфа и Петрова не дотягивал, мягко говоря. На волне перестройки "Чонкина" печатала "Юность", потом пытались экранизировать, делать спектакли... Но книга не только не стала явлением в культурной жизни, люди ее просто не приняли на бытовом уровне. Да почитали, где-то похихикали, где-то пожали плечами... и всё! Если книгу не хочется перечитать еще раз - это диагноз. С кем бы не говорил о "Чонкине" - разговор не получается, книга не тронула людей. Весь авторский запал - в его нелюбви к Советской власти, в глумлении, но на "нелюбви" трудно создавать литературу. По-моему, самое смешное, что создал Войнович - это "Претендент на престол", забавная и едкая карикатура на Солженицына (тоже имеющая источником "нелюбовь").
Виктор Лазарев
Местный
"Претендент на престол" это вторая часть трилогии о Чонкине. Солженицину же посвящен "Портрет на фоне мифа" и нелюбимый Вами роман "Москва 2042". Наверно, Вы одну из этих книг имели ввиду.
P.S. Это редакторская правка, без углубления в тему.
P.S. Это редакторская правка, без углубления в тему.
Виктор Лазарев
Местный
Желающие составить собственное мнение о "творениях посредственного писателя" Владимира Войновича, могут ознакомиться с его произведениями по следующей ссылке: http://www.e-reading-lib.org/bookbyauthor.php?author=4057. 
Ветеран
Местный
Верное замечание, это я по памяти написал... а память уже подводит!
"2042..." вряд ли можно считать посвященным Солженицыну, а вот "Портрет..." безусловно. Непрязнь и зависть к Солженицыну такие, что местами Войнович даже остроумным становится.
Igor Ostapenko
Участник АК
Андрей Пустоваров
Супер-Модератор
Ветеран
Местный
А зачем эта ссылка в данной теме? Для иллюстрации, какая ужасная страна - Россия? Так на территории РФ поместится несколько десятков тысяч Израилей... и климат немного суровей, и народ погрубей. Отсюда и отдельные экцессы. А вот я читал, что в какой-то клинике на Западе доктор годами убивал беспомощных пациентов... еще, помню, зарубежный анестезиолог совершил развратные действия со спящей пациенткой... и больному А. Абдулову в Израиле хирурги не смогли помочь...
Андрей Пустоваров
Супер-Модератор
да и вообще, какие могут быть споры о том, какая страна лучше?
мне к примеру повезло, но у меня свои критерии к таким тестам.
walerii
Местный
ВЕТЕРАН - у Нас свои критерии,, у Них свои, но мои чувства и общение , говорят о том, что они, возрастом до 45, живут нашими чувствами, помыслами и ожиданиями. И всё, что здесь пишется отдельными Личностями -блеф.
Андрей Пустоваров
Супер-Модератор
какой блеф?
Блеф человека который видел один вариант унитаза? просто возрастная психология. В Европе жить все равно лучше, это арифметика.
Ветеран
Местный
А сколько нормальному человеку нужно вариантов унитаза?
Один из моих любимых поэтов - Кибиров. Кто не читал, почитайте его старые стихи, например "Русская песнь":
Нелепо ли, братцы? – Конечно.
Еще как нелепо, мой свет.
Нет слаще тебя и кромешней,
тебя несуразнее нет!
Твои это песни блатные
сливаются с музыкой сфер,
Россия, Россия, Россия,
Российская СФСР!
И льется под сводом Осанна,
и шухер в подъезде шмыгнул.
Женой Александр Алексаныч
назвал тебя – ну сказанул!
Тут Фрейду вмешаться бы впору,
тут бром прописать бы ему!
Получше нашла ухажера
Россия, и лишь одному
верна наша родная мама,
нам всем Джугашвили отец,
эдипова комплекса драму
пора доиграть наконец…
А мне пятый пункт не позволит
и сыном назваться твоим.
Нацменская вольная воля,
развейся Отечества дым!
Не ты ль мою душу мотала?
Не я ль твою душу мотал?
В трамвае жидом обзывала,
в казарме тюрьмою назвал.
И все ж от Москвы до окраин
шагал я, кругом виноват,
и слышал, очки протирая,
великий, могучий твой мат!
И побоку злость и обиды,
ведь в этой великой стране
хорошая девочка Лида
дала после танцев и мне!
Ведь вправду страны я не знаю,
где б так было вольно писать,
где слово, в потемках сгорая,
способно еще убивать…
О Господи, как это просто,
как стыдно тебе угодить,
наколки, и гной, и коросту
лазурью и златом покрыть!
Хоругви, кресты да шеломы,
да очи твои в пол-лица!
Для этой картины искомой
ищи побойчее певца!
Позируй Илье Глазунову,
Белову рассказ закажи
и слушай с улыбкой фартовой,
на нарах казенных лежи.
Пусть ласковый Сахар Медович,
Буй-тур Стоеросов пускай,
трепещущий пусть Рабинович
кричат, что не нужен им рай —
дай Русь им!.. Про это не знаю.
Но, слыша твой окрик: «Айда!» —
манатки свои собираю,
с тобой на этап выходя.
И русский-нерусский – не знаю,
но я буду здесь умирать.
Поэтому этому краю
имею я право сказать:
стихия, Мессия, какие
еще тебе рифмы найти?
В парижских кафе – ностальгия,
в тайге – дистрофия почти,
и – Боже ж ты мой! – литургия,
и Дева Мария, и вдруг —
петлички блестят голубые,
сулят, ухмыляясь, каюк!
Ведь с четырехтомником Даля
в тебе не понять ни хрена!
Ты вправду и ленью, и сталью,
и сталью, и ленью полна.
Ты собственных можешь Платонов,
Невтонов плодить и гноить,
и кровью залитые троны
умеешь ты кровью багрить!
Умеешь последний целковый
отдать, и отнять, и пропить,
и правнуков внука Багрова
в волне черноморской топить!
Ты можешь плясать до упаду,
стихи сочинять до зари,
и тут же, из той же тетради
ты вырвешь листок и – смотри —
ты пишешь донос на соседа,
скандалишь с помойным ведром,
французов катаешь в ракете,
кемаришь в полночном метро,
дерешься саперной лопаткой,
строптивых эстонцев коришь,
и душу, ушедшую в пятки,
Высокой Духовностью мнишь!
Дотла раскулачена, плачешь,
расхристана – красишь яйцо,
на стройках и трассах ишачишь,
чтоб справить к зиме пальтецо.
Пусть блохи английские пляшут,
нам их подковать недосуг,
в субботу мы черную пашем,
отбившись от собственных рук.
Последний кабак у заставы,
последний пятак в кулаке,
последний глоток на халяву,
и Ленин последний в башке.
С тоской отвернувшись от петель,
сам Пушкин прикрыл тебе срам.
Но что же нам все же ответить
презрительным клеветникам?
Вот этого только не надо!
Не надо бубнить про татар,
про ляхов и немцев, про НАТО,
про жидо-масонский кагал!
Смешно ведь… Из Афганистана
вернулись. И времени нет.
Когда ж ты дрожать перестанешь
от крика: «На стол парбилет!»?
Когда же, когда же, Россия?
Вернее всего, никогда.
И падают слезы пустые
без смысла, стыда и следа.
И как наплевать бы, послать бы,
скипнуть бы в Европу свою…
Но лучше сыграем мы свадьбу,
но лучше я снова спою!
Ведь в городе Глупове детство
и юность прошли, и теперь
мне тополь достался в наследство,
асфальт, черепица, фланель,
и фантик от «Раковой шейки»,
и страшный поход в Мавзолей,
снежинки на рыжей цигейке,
герань у хозяйки моей,
и шарик от старой кровати,
и Блок, и Васек Трубачев,
крахмальная тещина скатерть,
убитый тобой Башлачев,
досталась Борисова Лена,
и песня про Ванинский порт,
мешочек от обуви сменной,
антоновка, шпанка, апорт,
закат, озаривший каптерку,
за Шильковым синяя даль,
защитна твоя гимнастерка
и темно-вишневая шаль,
и версты твои полосаты,
жена Хасбулата в крови,
и зэки твои, и солдаты,
начальнички злые твои!
Поэтому я продолжаю
надеяться черт-те на что,
любить черт-те что, подыхая,
и верить, и веровать в то,
что Лазарь воскреснет по Слову
Предвечному, вспрянет от сна,
и тихо к Престолу Христову
потянемся мы с бодуна!
Потянемся мы, просыпаясь,
с тяжелой, пустой головой,
и щурясь, и преображаясь
от света Отчизны иной —
невиданной нашей России,
чахоточной нашей мечты,
воочью увидев впервые
ее дорогие черты!
И, бросив на стол партбилеты,
в сиянии радужных слез
навстречу Фаворскому Свету
пойдет обалдевший колхоз!
Я верую – ибо абсурдно,
абсурдно, постыдно, смешно,
бессмысленно и безрассудно,
и, может быть, даже грешно.
Нелепо ли, братцы? – Нелепо.
Молись, Рататуй дорогой!
Горбушкой канадского хлеба
занюхай стакан роковой.
Один из моих любимых поэтов - Кибиров. Кто не читал, почитайте его старые стихи, например "Русская песнь":
Нелепо ли, братцы? – Конечно.
Еще как нелепо, мой свет.
Нет слаще тебя и кромешней,
тебя несуразнее нет!
Твои это песни блатные
сливаются с музыкой сфер,
Россия, Россия, Россия,
Российская СФСР!
И льется под сводом Осанна,
и шухер в подъезде шмыгнул.
Женой Александр Алексаныч
назвал тебя – ну сказанул!
Тут Фрейду вмешаться бы впору,
тут бром прописать бы ему!
Получше нашла ухажера
Россия, и лишь одному
верна наша родная мама,
нам всем Джугашвили отец,
эдипова комплекса драму
пора доиграть наконец…
А мне пятый пункт не позволит
и сыном назваться твоим.
Нацменская вольная воля,
развейся Отечества дым!
Не ты ль мою душу мотала?
Не я ль твою душу мотал?
В трамвае жидом обзывала,
в казарме тюрьмою назвал.
И все ж от Москвы до окраин
шагал я, кругом виноват,
и слышал, очки протирая,
великий, могучий твой мат!
И побоку злость и обиды,
ведь в этой великой стране
хорошая девочка Лида
дала после танцев и мне!
Ведь вправду страны я не знаю,
где б так было вольно писать,
где слово, в потемках сгорая,
способно еще убивать…
О Господи, как это просто,
как стыдно тебе угодить,
наколки, и гной, и коросту
лазурью и златом покрыть!
Хоругви, кресты да шеломы,
да очи твои в пол-лица!
Для этой картины искомой
ищи побойчее певца!
Позируй Илье Глазунову,
Белову рассказ закажи
и слушай с улыбкой фартовой,
на нарах казенных лежи.
Пусть ласковый Сахар Медович,
Буй-тур Стоеросов пускай,
трепещущий пусть Рабинович
кричат, что не нужен им рай —
дай Русь им!.. Про это не знаю.
Но, слыша твой окрик: «Айда!» —
манатки свои собираю,
с тобой на этап выходя.
И русский-нерусский – не знаю,
но я буду здесь умирать.
Поэтому этому краю
имею я право сказать:
стихия, Мессия, какие
еще тебе рифмы найти?
В парижских кафе – ностальгия,
в тайге – дистрофия почти,
и – Боже ж ты мой! – литургия,
и Дева Мария, и вдруг —
петлички блестят голубые,
сулят, ухмыляясь, каюк!
Ведь с четырехтомником Даля
в тебе не понять ни хрена!
Ты вправду и ленью, и сталью,
и сталью, и ленью полна.
Ты собственных можешь Платонов,
Невтонов плодить и гноить,
и кровью залитые троны
умеешь ты кровью багрить!
Умеешь последний целковый
отдать, и отнять, и пропить,
и правнуков внука Багрова
в волне черноморской топить!
Ты можешь плясать до упаду,
стихи сочинять до зари,
и тут же, из той же тетради
ты вырвешь листок и – смотри —
ты пишешь донос на соседа,
скандалишь с помойным ведром,
французов катаешь в ракете,
кемаришь в полночном метро,
дерешься саперной лопаткой,
строптивых эстонцев коришь,
и душу, ушедшую в пятки,
Высокой Духовностью мнишь!
Дотла раскулачена, плачешь,
расхристана – красишь яйцо,
на стройках и трассах ишачишь,
чтоб справить к зиме пальтецо.
Пусть блохи английские пляшут,
нам их подковать недосуг,
в субботу мы черную пашем,
отбившись от собственных рук.
Последний кабак у заставы,
последний пятак в кулаке,
последний глоток на халяву,
и Ленин последний в башке.
С тоской отвернувшись от петель,
сам Пушкин прикрыл тебе срам.
Но что же нам все же ответить
презрительным клеветникам?
Вот этого только не надо!
Не надо бубнить про татар,
про ляхов и немцев, про НАТО,
про жидо-масонский кагал!
Смешно ведь… Из Афганистана
вернулись. И времени нет.
Когда ж ты дрожать перестанешь
от крика: «На стол парбилет!»?
Когда же, когда же, Россия?
Вернее всего, никогда.
И падают слезы пустые
без смысла, стыда и следа.
И как наплевать бы, послать бы,
скипнуть бы в Европу свою…
Но лучше сыграем мы свадьбу,
но лучше я снова спою!
Ведь в городе Глупове детство
и юность прошли, и теперь
мне тополь достался в наследство,
асфальт, черепица, фланель,
и фантик от «Раковой шейки»,
и страшный поход в Мавзолей,
снежинки на рыжей цигейке,
герань у хозяйки моей,
и шарик от старой кровати,
и Блок, и Васек Трубачев,
крахмальная тещина скатерть,
убитый тобой Башлачев,
досталась Борисова Лена,
и песня про Ванинский порт,
мешочек от обуви сменной,
антоновка, шпанка, апорт,
закат, озаривший каптерку,
за Шильковым синяя даль,
защитна твоя гимнастерка
и темно-вишневая шаль,
и версты твои полосаты,
жена Хасбулата в крови,
и зэки твои, и солдаты,
начальнички злые твои!
Поэтому я продолжаю
надеяться черт-те на что,
любить черт-те что, подыхая,
и верить, и веровать в то,
что Лазарь воскреснет по Слову
Предвечному, вспрянет от сна,
и тихо к Престолу Христову
потянемся мы с бодуна!
Потянемся мы, просыпаясь,
с тяжелой, пустой головой,
и щурясь, и преображаясь
от света Отчизны иной —
невиданной нашей России,
чахоточной нашей мечты,
воочью увидев впервые
ее дорогие черты!
И, бросив на стол партбилеты,
в сиянии радужных слез
навстречу Фаворскому Свету
пойдет обалдевший колхоз!
Я верую – ибо абсурдно,
абсурдно, постыдно, смешно,
бессмысленно и безрассудно,
и, может быть, даже грешно.
Нелепо ли, братцы? – Нелепо.
Молись, Рататуй дорогой!
Горбушкой канадского хлеба
занюхай стакан роковой.
Андрей Пустоваров
Супер-Модератор
Igor Ostapenko
Участник АК
при чём тут Россия ? этот "доктор" - часть системы , в таких учреждениях должны работать лучшие из лучших !!! попасть туда на лечение недёшево стоит . а кто работает ? знакомый знакомых , "член партии" или племянник кого-то нужного ...
истории с умертвлением пациентов гремели лет пятнадцать назади сейчас пооисходят по всей Европе и таких отлавливают , на памяти Австрия , Чехия , Италия , но там это были средний или младший медперсонал , а тут врач кандидат наук после операции на сердце бьёт пациента по груди !!! не удар кулаком в лицо тут страшен, а удар в грудь !!! он убил больного ... врач ! убил !