Всего же у Блумарта сельских пейзажей с ангелом и Товием (больших и маленьких, с фигурами слева и справа, сзади и впереди) сохранилось восемь штук. Это тоже повторяющаяся и повторяющаяся схема, только уже сюжетная.
Посмотреть вложение 359759
Щедро копируются у него и прочие мотивы, например у песика из Гамбурга, масса братьев-близнецов и на других работах художника, у всех похожий окрас, все лежат в той же самой позе. Стаффаж на нашей картине тоже с натуры, сохранились наброски всех фигур, осла, корзин, сельскохозяйственного инвентаря. Кстати, наброски эти пригодились и позже, и в другом месте: через сто лет Буше сделал с фигур два «своих» офорта. Заимствование чужого для авторской работы считалось не зазорным и в следующем веке.
Точно так же работали и другие пейзажисты,
рутинно компонуя (и повторяя!) на холстах в лучшем случае эскизы, а в худшем свои представления о том, какой должна быть природа,
нравящаяся покупателю. Пейзажи были самым популярным жанром, и было их без счета. Главным был сюжет – перечень вещей, которые владельцы картины будут разглядывать и узнавать. В современном искусстве (в идеале) пейзаж это поиск нового взгляда на натуру, стремление увидеть в природе/городе характерное и удивительное, что ни фотоаппарат, ни случайный путник не заметят. Сейчас никто не говорит, разглядывая картину: «Дааа, надо был им ремонт делать лет шесть назад, тогда было бы дешевле, сейчас надо всю крышу перекладывать, да и голубятню они слишком близко от трубы поставили, из-за дыма вяхирям будет туго.» Покупатель же Блумарта как раз так и думал. Совсем как в анекдоте Хогстратена, голландец ценил детали.
На своей картине (
№ 4) Блумарт написал полуразрушенный крестьянский дом, осла, спящего в пыли (и ведь его тоже можно обсудить – «Вот глупая скотина!»), драные корзины, битые горшки, кирпичи и крестьян. То есть не голых богинь, даже не пастушков с пастУшками, не арабских скакунов, не барашков с розочками и ленточками. Вовсе не возвышенно. Такой домашний пейзаж характерно голландский. Это отступление от правил и теорий искусства. В просвещенных странах считалось правильным писать идеальную красоту и вечное (Клод Лоррен), а не соседнюю деревню и сиюминутное. Другие примеры невозвышенности будут ниже в этой заметке.
Большинство образованных голландских любителей прекрасного пейзажи не любили, почти не было их в самых главных коллекциях. Некоторое исключение делалось для заморских, обычно итальянских видов. Холсты с изображением местных болот и мельниц были чем-то вроде китча, и покупали его те, кто в прекрасном не разбирались. Столь превознесенные через двести лет картины еще не стали тогда воплощением КРАСОТЫ, а были всего лишь принятым повсюду украшением комнат. Заурядные люди хотели на стене заурядную картинку с бурей/замком/опушкой/болотцем и утками, а не шедевр. Художники это знали, вели себя соответственно, шедевры никто производить и не стремился.
Из дешевой живописи самыми дешевыми были пейзажи. Да и сейчас, если кому-то захочется у себя более или менее профессиональную голландскую картину 17 века за несколько сот евро, то за эту цену скорее всего найдется пейзаж – вешайте на здоровье!
Голландские же гении стали считаться таковыми лишь в 19 и 20 веках, а до того и ван Гойен, и Хоббема, и Сломон ван Рейсдал, и без счета других пейзажистов без особых творческих мук поставляли на рынок свои дешевые виды (иногда написанные за один день!). Поэтому же множество голландских пейзажей сейчас без автора, вроде картин, которые покупаешь в ИКЕЕ. Зачем такому имя творца? Единственным пейзажистом с репутацией, стабильным доходом, ценителями-клиентами и даже славой был Корнелис ван Пуленбург, он писал, конечно, не Голландию, а красивые пейзажи с Италией, где на фоне античных развалин резвилось большое количество голых женщин.
